Потом он услышал крик — крик невыразимой радости, безудержного счастья.

— Он не уехал! — восклицала она. — Никуда не уехал!

У Николя Бютена подкосились ноги, но он справился с нахлынувшим чувством.

"Она решительно ничего не знает, — подумал он. — Так нечего делать глупости!"

И он пошел твердым шагом, а на пороге дома дверь открылась и жена, обезумев от счастья, кинулась ему на шею и горячо обняла.

XV

Мадам Бютен действительно ничего не знала, кроме одного: муж ее бывает не в духе, потому что тоскует по прежней жизни моряка.

Мизе Борель строго следовала своему плану.

После того как Николя уехал, от жены его не просто нужно было скрывать настоящую причину отъезда: нужно было, чтобы она по-прежнему любила и оплакивала того, кого больше не увидит.

Потому, пока Николя Бютен бродил вокруг дома, мизе Борель внушала сестре, что они расстались на какое-то время, хотя пока и не навсегда. Потом она показала ей письмо.

Письмо это оказало на мадам Бютен необычное действие.

Она перестала лить слезы и как будто лишилась всех сил.

Заперевшись в спальне, где все еще напоминало об уехавшем муже, она стала целовать, как святые реликвии, все, что он оставил.

Иногда она думала, что это ей все приснилось и он скоро вернется.

И так прошел остаток ночи, как вдруг в саду зашуршал гравий.

Кто знает, что произошло потом?

Когда мизе Борель, которая наконец улеглась и уснула, встала и вышла из спальни, она остолбенела: зять и сестра ее под ручку ходили по саду.

Они смеялись от всего сердца, и счастье, казалось, навек вернулось к этой молодой чете.

Николя без всякого смятения протянул руку свояченице.