Кто-то торопливо отбросил полог шатра.

— Татары!

— К оружию! — вскричал коронный гетман, осушил кубок и только потом пришел в себя. — Татары, говорите? Откуда?

Никто ему не ответил: командиры выскакивали из шатра, разбирали коней и мчались к своим частям.

Гетман, ловя пьяными ногами зашатавшуюся землю, выбежал из шатра. Татары, преодолев редуты в расположении шляхетского ополчения, рубили головы, как лозу.

Мартын Калиновский с земли, по-молодому прыгнул в седло, выхватил из ножен саблю.

— За мной, Речь Посполитая! За мной!

Он помчался на татар со своим знаменосцем и полусотней охраны. К нему присоединилась хоругвь Стефана Калиновского и конный отряд Марка Собесского.

Татары, не принимая боя, стали уходить и ушли, понеся малые потери.

Попавшие в плен вели себя смело. Они говорили, что Хмельницкий пришел с четырьмя полками: с Чигиринским, с Черкасским, Переяславским, Корсунским. С ним нуреддин. У нуреддина сорок тысяч. Говорили, что армия эта стоит наготове, а разгром Калиновского Хмель доверил своему сыну, у которого свой казачий полк и шестнадцать тысяч перекопского бея.

Слухи о нависшей смертельной угрозе пронеслись по лагерю, как летит огонь по степи.

Мартын Калиновский сидел у себя в шатре, придумывая хитроумный план ночного сокрушительного удара, когда вбежал сын Стефан.

— Отец!

— Спокойно! — приказал старший Калиновский, демонстрируя подчиненным полное самообладание.

Стефан взял отца под руку и отвел его в сторону.

— Шляхетское ополчение и часть конницы взбунтовались. Решено схватить тебя и выдать Хмельницкому. Скорее. Они уже идут.

— На коней!

Калиновский опрометью бросился вон из шатра. Прискакали на редут, обороняемый немецкой пехотой. А за ними уже гнались. Рухнул шатер гетмана.

— По изменникам огонь! — скомандовал Калиновский наемникам, и те, послушные верховной власти, развернулись и дали залп по коннице.

Наемники знали свою работу. Они не пугали, они били по цели. Второй их залп окончательно отрезвил покушавшихся на гетмана.