— Значит, ты купил меня? — Роксанда легла на спину, потянулась, огладила свое тело руками. — Я думала, что я княжна, а я — рабыня.

— Ты моя любовь! — Потоцкий приподнялся, чтобы поцеловать Роксанду, и увидел перед лицом кинжал.

— Прочь! — тихонько сказала Роксанда. — Я владею оружием не хуже тебя. Прочь.

— Но ведь…

— Еще слово, и я ударю.

Он встал с постели, вырядился в дурацкое свое одеяние.

— Роксанда!

Она отворила дверь.

— Не приближайся, стоит мне закричать…

Он покорно пошел под ослепительный свет полнолуния.

Роксанда поймала луну на острие кинжала, зажмурилась, затворила дверь, заперлась на все запоры.

Легла в постель и, усмехнувшись, подумала:

«Вот и нет у меня больше тайн. Стоило ли желать этой тайны: быть женщиной больно».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Перед господарем Василием Лупу лежала коротенькая писулька гетмана Богдана Хмельницкого: «Сватай, господарь, дщерь свою с сыном моим Тимошем, и тебе добре будет! А не выдашь, изотру, и останка твоего не останется, и вихрем прах твой размечу по воздуси».

Грубая мужицкая речь, но вот беда — не пустая. Лупу был рад, что дочь его, его надежда на будущее рода и на собственное спокойное будущее, теперь за такими стенами, которые Хмельницкому не по зубам.

Но грустно было господарю. Грустно! Он сам и Молдавия оставались разменной монетою в делах Турции и Польши, Турции и Украины, Украины и Польши.

Молдавское войско было ненадежно, а три тысячи наемников от Орды и Хмеля не защитят.