— В чем ты одет?

— В турчанку! У меня даже паранджа есть.

Она вырвалась из рук и хохотала, не в силах остановиться.

— Ай да турчанка!

— Другого пути в Сераль нет, — сказал он серьезно и так же серьезно, с горькой хрипотцой признался:

— Я устал от чужбины. Отец мой, пленник хана, умер, а я, никому и никогда не сдававшийся, живу в плену. Я мог бы потерять тебя. Но видно, само небо желало этой встречи.

Он обнял ее, поцеловал.

— Луна! — сказала она. — Луна взошла!

Луна стояла над Истамбулом, и некуда было укрыться от ее света. Воры и любовники затаились.

— Я твоя жена, — сказала Роксанда Петру. — Я счастлива, что Бог послал мне тебя.

— Бог ли? — вздохнул Петр. — Ты мне не очень-то и понравилась при первой встрече, но потом я не мог не думать о тебе… И все-таки мы должны благодарить за наше счастье твоего отца.

— Моего отца? — удивилась Роксанда.

— Он приезжал сюда не так давно, чтоб спрятать тебя от коршуна Хмельницкого, усмотревшего тебя для своего рябого сына.

— Да, мой отец ездил в Истамбул, — согласилась Роксанда, поднимаясь на локтях и заглядывая в лицо Потоцкому.

Потоцкий лежал спокойный, домашний, он улыбнулся ей.

— Твой отец у себя дома ведет жизнь скряги, а здесь он денег не жалеет. Ему не хватило двадцати тысяч, кому-то еще нужно было дать бакшиш. Он обратился за помощью ко мне…

— И ты ему сказал: Роксанда должна быть моей.

— Я именно это и сказал, душа моя.

— И отец тотчас согласился.

— Отец желал видеть дочь свою замужем за человеком, который знает предков в десятом колене.