– Т-то есть как?!

– К счастью, ни ты, ни княгиня по-татарски не понимаете. Этот старший численник рассказал мне, что Василий – среди зачинщиков бунта.

– Не может быть! – убитым голосом воскликнул боярин.

– Приедем и поглядим! – зло отрезал князь. – Ехать-то долго… добраться бы, пока там бед не наделали.

В это самое время на широкой площади как никогда бушевало новгородское вече. На возвышении, по обычаю, толклись бояре, купцы, какие-то горластые парни, никогда прежде здесь не появлявшиеся, теперь же орущие громче других. Площадь была наполнена до отказа.

– Что, новгородцы, дожили?! – вопил осанистый боярин с длинной густой бородой. – Где ваша вольность?! Где ваши права?! Клялись нам князья на Ярославовой грамоте вольности нашей не трогать, и где она, вольность? Перепишут, как рабов! Перепишут и пересчитают!

– Как овец в стаде! – вторил кто-то снизу, из толпы.

– Берегли свободу нашу от иноземцев и от князей своих же, а теперь поганые придут – и конец вольности-то! – закричал на помосте бывалый вояка с косым шрамом на лице.

Распихивая всех, на помост выскочил дюжий молодец в кафтане нараспашку, надетом поверх добротной кольчуги, которая была ему, впрочем, велика.

– Слышите, свободные новгородцы! – Голос у него при такой солидной внешности почему-то оказался довольно визгливым. – Почему мы должны платить дань татарам? Пусть остальные города несут иго и платят: их татары покорили. Но ни один татарин ещё не осмеливался показаться на свободной земле Новгородской, а позорное своё иго они на нас возложить хотят!

Толпа взорвалась рёвом, проклятиями, бранью.

– И кто же первый требует, чтобы мы унижались, пресмыкались и покорствовали перед татарами?! – кричал визгливоголосый. – Тот, кто должен был бы нашу свободу отстаивать больше всех, до последней крайности стоять за вольный Новгород! Его сын княжит в Новгороде! Эй, князь Василий! Где ты? Покажись! Неужто тебе нечего сказать своим подданным?

– Я здесь! – раздался голос князя Василия, и спустя несколько мгновений он тоже появился на помосте.

В нём так и не появилось величия и мощи отца, он оказался заметно ниже ростом и, хотя был так же белокур, синеглаз и статен, привлекал красотой куда больше, чем силой и мужеством.

– Послушайте меня, новгородцы! – закричал он почти таким же, как у его отца, сильным низким голосом. – Меня не упрекайте – я не стану призывать вас к покорности! Не было в Новгороде татар и не будет! Чингисхан не решился идти на этот город приступом, куда уж Батыю?!

– Слава!

– Да здравствует наш князь!

– Славен буди, князь Василий Александрович!