– Отец! – отчаянно кричал он. – Отец! Ты не сможешь! Ты этого не сделаешь!

Александр смотрел на него, едва сдерживая стон. Потом выдохнул:

– Не ты поднял бунт. И никого не убил. Посему зрячим останешься и ноздри сохранишь. Просто плетьми бит будешь. Княжения я тебя лишаю. Навсегда.

Он уходил, а вслед ему летели отчаянные вопли:

– Нет! Нет! Нет!

Князь не мог потом вспомнить, как доехал до Владимира. Он не помнил даже, кто встретил его на въезде. Но к терему с ним подъехали, окружая его, уже человек двадцать дружинников.

В тереме было темно. Лишь где-то, в верхних покоях, наверное, горели свечи – слабый свет сочился на верхнюю лестничную площадку.

Князь Александр, словно слепой, ощупью поднимался по лестнице. Ощупью вошёл в горницу.

Вспыхнул язычок света, и напротив князя появилась Александра. Он стоял и молча смотрел на неё.

Женщина перекрестилась:

– Жив! Слава Тебе, Господи!

Саша бросилась к мужу, обняла, прижалась к нему.

Он окаменел:

– Ты… Знаешь?

– Да. Ты не мог поступить иначе.

И тут силы в первый и в последний раз в жизни покинули князя Александра. Упав перед женой на колени, он зарыдал у неё на плече.

В дверях послышался шорох. Потом снова.

Александр резко оборотился, встал, сделал шаг к двери. Перед ним мялись несколько человек бояр.

– Что вам надо?

– Великий князь! Мы… Посольство из Новгорода…