Работы действительно с каждым днем становилось больше. «Пунголо» безбожно сокращает материалы, случается — выбрасывает самые интересные и значительные моменты, поэтому для книги публикации газеты не годятся, необходимо обновлять очерки, дописывать, вставлять изъятое. Никакие Парижи, Лондоны не дадут возможности для этого.

...Приближается Новый год. Праздник. Фонтана и Агостино приглашают... Тревес — хитрая бестия! — усмехается, ждет, видимо, когда он совсем выдохнется, чтобы снова выставить свою цену. А между тем книгу можно было бы уже набирать.

Кравчинский держится свободней — «Письма» сделали свое дело, издатель видит, что здесь пахнет хорошим барышом. В конце концов они договариваются, что книга выйдет в количестве 4200 экземпляров, автор получит за нее... триста франков.

Чертов Тревес! Но пусть. Скорее бы книга, она хорошо пойдет, в этом он уверен...

Забыв об опасности, Сергей списывается с друзьями, шлет им вырезки «Писем», просит у них новые материалы. Им уже задумана очередная книга с кратким названием «Жертвы», но она будет позднее, а сейчас эта, «Подпольная»...

Тревес придумал еще одну уловку: прослышав, что Лавров в Париже и готов написать предисловие к французскому изданию «Подпольной России», пожелал, чтобы такое предисловие было дано и к итальянскому. Мол, Степняк имя неизвестное, хорошо будет, если... Между прочим, такое пожелание Тревеса резонно. Предисловие такого человека наверняка будет способствовать еще большему успеху книги...

И вдруг — от Дейча: приезжай, деньги и все необходимые бумаги для отъезда на родину получены.

Известие было настолько волнующим, насколько и внезапным. Хотя и ждал его со дня на день, но почему-то не думалось, даже не верилось, что оно придет после всего, что там произошло, тем более в самый разгар работы.

— Что же теперь? Как поступить? Брать с собою бумаги или где-то здесь оставить? Как объяснить Тревесу?.. Идиотское положение.

И — снова неожиданность, разрушающая все планы: Стефанович, который вызывал их от имени Исполнительного комитета, арестован. Из организации на свободе остался, по сути, только один Тихомиров. За решеткой почти все. В том числе и Клеточников...

По настоянию царских властей из Парижа выдворили Лаврова как представителя Красного Креста «Народной воли». При этом у него произвели обыск, следовательно, его, Кравчинского, здешний адрес теперь наверняка в руках жандармов...

И еще — об этом официально сообщали газеты: 9—15 февраля в Петербурге состоялся судебный процесс над двадцатью нигилистами-народовольцами. Александра Михайлова, Фроленко, Суханова, Колодкевича и некоторых других приговорили к смертной казни, остальных, среди которых Морозов и Лебедева, — на разные сроки заключения.