При мысли о том, что я снова увижу Гавейна и Маэля, у меня вырастали крылья.

* * *

– И речи быть не может!

Она скрючилась в темноте – какая-то бесформенная туша, наваленная на трон груда тряпья. Если бы из нее не сверкали два черных камешка ее глаз, можно было бы подумать, что в этом обширном и неподвижном панцире с яркими чешуйками никто не живет. Гнусавым, сдавленным от негодования голосом она продолжала:

– Я не имею склонности давать приют всем нищебродам мира!

– Кубаба! – попытался ее урезонить я.

– Замолчи, дорогуша. Я царица Киша, а не повелительница вселенной. Выйдя за своего покойного мужа – да хранит его Забаба, – я стала женой монарха этого прелестного, чистенького города скромных размеров. Иначе я даже не стала бы рассматривать возможность этого союза, что было бы жаль, потому что мой нежный муженек доверху заполнил меня, если вы понимаете, о чем я: десять детишек – и это не считая набросков… О Нарам-Син, перед твоей милой мордашкой я прямо теряюсь… Ты снова отрастил волосы и бороду, я рада, это тебя украшает. Безволосый ты мне совсем не нравился. Кому хотелось бы ластиться к голому валуну? Эй, Хуннува… Так о чем я говорила? Ах да, об обширном царстве… Только не это! Оно же неуправляемо. Ужас. Нет, мне довольно Киша. Царица не сумасшедшая.

Аврам сделал шаг в ее сторону. Освещенная двумя факелами и тремя крошечными плошками зала была погружена в полумрак, чтобы дать понять нашему посольству, которое, помимо Аврама и меня, включало Сару, Агарь и вождей двенадцати племен, что наше присутствие не представляет для царицы никакого интереса и нам следует отбыть как можно скорее.

– Государыня, прошу тебя подумать о моем предложении.

– О каком предложении? Увеличить мое население и сделаться более лакомым куском для чудовища?

– Для чудовища?

– Да, того, что правит Бавелем.

По своему обыкновению она не произнесла имени Нимрода.

– Бедный Бавель… Ему плохо, а закончит он еще хуже.

Аврам вновь приблизился к ней на шаг.

– Государыня, умоляю тебя, внемли моим словам, – настаивал он.

– Дорогуша, ты великолепен, ты не лишен представительности, ты само воплощение вождя – честный, резкий, крепкий, – в другой жизни я страстно влюбилась бы в тебя, но теперь, как царица Киша, я приказываю тебе убираться вон!

Уязвленный, Аврам опустил голову. Но Кубаба не умолкала:

– Ты выбрал движение, я предпочла прямо противоположное. Мой зад прилип к этому трону, и, если все будет в порядке, на нем я и умру. Каждому свое! Мы с тобой сходимся лишь в одном, о восхитительный спелый финик: мы ощущаем свою ответственность за народ. А потому я буду действовать как гарант своего народа: я запрещаю тебе располагаться на моей земле. Иначе она станет очень уж лакомым куском: если ты прибавишь свой народ к моему, у бавельского чудовища появится еще большая корысть завоевать меня, чтобы одним махом заполучить целую уйму рабов.