– Дамы и господа, наш самолет начинает снижение. Отключите, пожалуйста, ваши мобильные устройства и пристегните ремни.

Ноам прижался лбом к стеклу. Ни облачка. Над голой землей висит сумрак. Все утонуло в тусклом свете одинокой звезды.

Ноам знал эти края. В отличие от Месопотамии, зачахшей после своего расцвета, при котором она породила городскую цивилизацию, эти негостеприимные области не изменились. Жизнь тут всегда была тяжкой, робкой и неустроенной. Здешние обитатели нередко голодали и довольствовались скудной пищей: финиками, верблюжьим молоком, акридами. Дубай, куда направлялся самолет, долгое время представлял собой горстку хижин, а в XVIII веке здесь была бухта, населенная немногочисленными ловцами жемчуга.

Но теперь Ноам с волнением наблюдал появление чудесного мегаполиса. В окружении песков выступали стройные кварталы, в небо устремлялись небоскребы, высоту штурмовали башни, похожие на всполохи пламени, паруса, крылья и птиц. Дубай не просто город, это высказывание, взмах гениальной руки. Его архитекторы превзошли скуку полезности и подступились к прекрасному. Город взметнулся ввысь как дерзкая фантазия, которой подвластны и бетон, и стекло, и сталь.

Самолет садится. Ноам вспомнил свое изумление при виде Бавеля, выросшего посреди плодородной равнины. Сегодняшний паломник прибывает самолетом, но удивление все то же.

Ноам спустился одним из первых, направился к таможне и пристроился в хвост длинной очереди. Он тревожно прикинул, сколько минут ему придется здесь ухлопать, когда нужно нейтрализовать террористов, затеявших диверсию, и счет идет на секунды. Ожидание затягивается, и он вспоминает о своих мытарствах по эпохам, когда границ не было вовсе, либо они не представляли особых преград; сегодня же приходится преодолевать эти бескрайние стены. Прижимая к груди фальшивый паспорт, он единственный в этой толпе вспоминает, что подобные документы в ходу всего лишь сотню лет. Прежде довольно было назвать свое имя и место рождения; в затруднительных случаях требовалось свидетельство двух человек. Теряя бумаги, люди не теряли своего лица! Впрочем, бумаг-то не было…

Чтобы отвлечься, он разглядывает зал. Этот аэропорт напоминает бейрутский. То же расположение служб и магазинов, те же указатели. Теперь путешествуешь не в реальном мире, а в вымышленном. Все под контролем, все расчислено и ограничено. Ноаму кажется, что он не столько бенефициар цивилизации, сколько ее заложник. Это заорганизованное общество сковывает его. Конечно, люди теперь больше, чем их предки, связаны в своих трудах и делах. Но не душат ли эти связи? Богатство разоряет.