– О нет! – всхлипнула Кубаба.

Она в ужасе схватилась за голову. В залу ворвались военачальники.

– Они приближаются, государыня! Что нам делать?

– Хуннува убежал?

Удивленные вопросом, они стали перешептываться. Царица раздраженно протрубила:

– Хуннува отправлен предупредить моих сыновей и зятьев, чтобы они выслали войска нам на помощь. Он успел уйти?

– Успел, повелительница. Мы заметили на горизонте верхового. Хуннуву трудно не узнать.

– Отлично. Заприте ворота. Завтра мы сдадимся.

– Что?

– По численности мы в меньшинстве. Если мы примем бой, бавельцы нас разобьют, погибнет тьма нашего народу. Подчинимся, побережем жизни, сделаем ставку на ответный удар моих сыновей и зятьев. Капитуляция лучше, чем бойня: она приведет нас к победе. Если я упрежу действия врага, приспешники монстра никого не тронут, надеясь захватить побольше пленников для своей треклятой Башни.

Военачальники с неохотой согласились, понимая, что государыня делает наилучший выбор. Она повернулась ко мне:

– Ты еще тут?

– А что мне делать?

– Хочешь спасти свою шкуру? Тогда иди побрейся. Иначе монстр тебя узнает.

Я устремился к комнатам прислуги и там основательно выбрился.

Как верно все предвидела прозорливая Кубаба! Тем же вечером отряды Нимрода окружили Киш. На заре царицу втащили на крепостную стену, и она объявила капитуляцию. Ворота отворились, главари Нимрода встретили военачальников Кубабы – те сложили оружие – и обговорили порядок действий. В полдень Кубабу, военачальников и меня (в качестве ее лекаря) затолкали в повозку как пленных. Ее тянули три огромных вола. Нам связали руки и ноги, и мы стали живым символом поражения Кубабы, являя жителям Киша пример смирения. Вскорости и горожанам предстояло в путах ковылять в Бавель.

В сопровождении сотен солдат наша повозка враскачку и вразвалку покидала город. На первом перекрестке она замедлилась, чтобы вписаться в поворот.

По другой дороге, с востока, подъезжала похожая повозка, также влекомая тремя волами и под конвоем. В ней сидел Авраам с двенадцатью помощниками; все они были связаны. За ними в облаке пыли под присмотром колонны солдат двигались пастухи и их стада.

Мы все потеряли свободу.