– Нам, пастухам, нужна организованная жизнь в лоне природы.

Обрезание закрепит этот пакт. Тело отмечалось знаком принадлежности к сообществу.

Вождь евреев[78] решил, что сегодня же он сам и Исаак подчинятся этому закону. Я подозревал, что это компенсация: раз у Исаака нет отметины Хама, Авраам предписал ему другую метку. Это отсечение делало Авраама и Исаака детьми Бога, а затем возвращало Аврааму отцовство: у них появится общая телесная характеристика, и он станет родителем Исаака.

Собрание окончилось. Взявшись за руки, Авраам и Сарра старались поговорить с каждым, желая повысить доверие и привести все кланы к этому преображению.

На закате Авраам проскользнул в мой шатер.

– Испытай эту операцию на мне, Нарам-Син!

– Я уже проделывал ее трижды. Освобождал пенисы, которые сами не могли расчехлиться и не давали бедным парням совокупляться. Операция непростая, она требует гигиены и точности, да к тому же очень болезненна. Это меня пугает.

– Ты веришь, что я ничего не боюсь? Я не дрогну. Иначе и другие запаникуют.

– Хоть ты и отважен, но эта зона очень чувствительна.

– Я знаю это слишком хорошо, иначе я не обожал бы так любовь. Бывает, я рычу от счастья.

– Ты будешь выть от боли!

– Дай мне какого-нибудь зелья. Если надо, можешь меня усыпить.

В конце концов я сдался.

Благодаря моему зелью из мака Авраам избежал страданий во время операции, но боль настигла его, когда он проснулся.

– На помощь… – задыхаясь, бормотал он. – Ты присыпал мой конец кремниевыми иглами! Режет, горит…

Я напичкал его всеми снадобьями: опиумом, коноплей, все пошло в дело. Низ его живота затих, лишь когда Авраам совсем отключился; он был не в силах поднять веки; глазные яблоки под ними бешено вращались. Я тоже был на взводе, ведь я знал только Тибора…

Оперировать маленького Исаака оказалось просто, как для него, так и для меня. Оправился он быстро и не изводил себя, как его отец и другие мужчины, сожалениями об утраченном. Из этого я заключил, что обрезание надо делать очень рано[79].

Нура замечательно играла новую, достойную, величественную Сарру, но не могла отказать себе в удовольствии пошутить по поводу моих массовых обрезаний. Однажды вечером, когда множество мужчин с багровыми перекошенными лицами сидели вокруг Авраама, корчась от боли и тщетно пытаясь найти положение, при котором не раздражалась бы пылающая головка члена, Нура язвительно шепнула мне:

– Вот твоя работа… Массовые жертвы! Если бы сейчас на нас напал Нимрод, никто не смог бы защитить даже себя.