— Мой дед обратился в веру пророка и стал поклоняться Аллаху, а вслед за ним приняли веру и все члены племени. Великий Бог повелевает всеми…

— Единый Бог заботится обо всех людях, — решительно кивнул епископ, довольный неожиданным поворотом разговора.

— Расскажи мне о твоем пророке, о Христе.

— Епископ Несторий проводит четкое различие между Богом и Христом.

Не очень понимая, к чему клонит собеседник, епископ решил не вдаваться в подробности богословских споров о божественной и человеческой природе Христа, которые четырьмя столетиями ранее привели к изгнанию и отлучению от церкви константинопольского патриарха Нестория.

— Я слышал о споре вашего Нестория с другими церковниками, — заметил Калед-хан.

— Вы так хорошо знакомы с ситуацией… — пробормотал епископ города Дуньхуана, пораженный осведомленностью кочевника, — тот не производил впечатления человека религиозного или просвещенного…

— Увы, я знаю слишком мало. Тебе я могу прямо признаться в этом, но мне даже трудно бывает порой понять, где север, а где юг! — сокрушенно покачал головой мощный тюркют.

Подобная откровенность и простота в сочетании с интересом к несторианству вызвали у Аддая Аггея прилив сил, он подумал, что у него появляется хотя бы слабый шанс освободиться… Однако, к его глубокому сожалению, разговор не получил продолжения и Калед-хан не проявил ни малейшего желания даровать пленнику свободу. Визит его не повторился.

Аддай Аггей взял в руки миску с супом и поставил ее на колени. Вскоре мучительное чувство голода уступило место привычной боли, всегда следовавшей за приемом пищи. И все же еда давала силы… На следующий день он медленно выбрался из пещеры наружу.

— Я хочу видеть Калед-хана! — заявил он стражнику, который схватил его, словно охапку хвороста, перенес через лагерь и грубо бросил на некое подобие платформы, покрытой шкурами, служившими кочевникам для построения жилищ.

Его появление в центре поселения встретили насмешками, а стражник тем временем крепко связал пленника и заткнул ему рот кляпом. После чего епископа пренебрежительно перегрузили на повозку; вокруг раздавались крики детей, животных, гомон взрослых людей, скрип колес. А вскоре вся толпа двинулась в путь — судя по положению солнца, на север.

В течение следующих недель племя пересекло полосу травянистых пастбищ, что позволило «небесным скакунам» вдоволь наесться и нагулять крепкие мышцы, а затем орда вышла на менее гостеприимные пространства каменистой равнины, что свидетельствовало: пустыня неподалеку. Епископ догадался, что Калед-хан привел своих людей в окрестности жуткого Такламакана.