Кроме того, невозможно понять нашу историю и литературу, не осознав этот факт. Необходимо, чтобы школьники знали, какую роль играла иудео-христианская традиция в формировании наших законов, обычаев и учреждений. Как можно без этих фундаментальных знаний понять Шекспира и Вальтера Скотта или суть конституционных конфликтов XVII века в Шотландии и Англии?

Но я скажу еще больше. Истины иудео-христианской традиции представляют неизмеримую ценность не только потому, как я считаю, что они истинны, но также и потому, что они создают морально-нравственный импульс, единственный способный привести к миру, в подлинном смысле этого слова, которого мы все жаждем.

Одним из главных принципов нашей иудео-христианской традиции является терпимость. Приверженцы других религий и культур всегда находили гостеприимство на нашей земле и могли рассчитывать на равноправие в соответствии с законом, должное уважение и дружеское расположение. Это нисколько не противоречит желанию британцев сохранять свою подлинную сущность и национальную идентичность.

Когда Авраам Линкольн говорил в своей знаменитой Геттисбергской речи в 1863 году о «правлении людей людьми и ради людей», он дал миру точное определение демократии, которое было воспринято повсеместно и с энтузиазмом. Но то, что он провозгласил в качестве формы правления, не очень свойственно христианству, ибо нигде в Библии не употребляется слово «демократия». В идеале, когда христиане встречаются именно как христиане, чтобы посоветоваться друг с другом, их цель заключается (или должна заключаться) не в выявлении мнения большинства, а в выявлении мнения Святого Духа, а оно может отличаться от мнения большинства.

Тем не менее я являюсь горячим сторонником демократии, и не потому, что считаю, будто мнение большинства всегда истинно – никакое большинство не может отменить данные Богом права человека, – а потому, что эта система правления наиболее эффективно защищает индивидуальные ценности и препятствует злоупотреблениям властью. А это и есть христианская концепция.

Но на демократию мало надежды, если сердец мужчин и женщин в демократических обществах не способен коснуться призыв к чему-то более возвышенному, чем они сами. Политические структуры, государственные институты, коллективные идеалы – всего этого недостаточно.

Мы, парламентарии, можем принимать законы. Вы, Церковь, можете учить праведной жизни.

Но когда все сказано и сделано, роль политика весьма скромна. Я всегда думала, что дебаты по поводу церкви и государства никогда не приносили результатов, сравнимых по своей глубине с прекрасным гимном «Я обещаю тебе, моя страна». Он начинается торжественным утверждением того, что можно было бы назвать мирским патриотизмом, что представляет собой действительно благородное явление в такой стране, как наша: «Я обещаю тебе, моя страна, все земные блага и идеальную службу моей любви».