– Нет.

– А собираешься?

Я беззвучно заплакала.

– Ой, мам, не надо, – взмолилась она.

Я ожесточенно утерла слезы. Какой глупой я себя чувствовала.

– Мама, он знает, что ты теперь живешь здесь. Я в этом совершенно уверена. Он тоже наверняка следил за тобой по Интернету. Значит, он тоже знает и где ты работаешь, и где живешь.

Мне это не приходило в голову. Что Уильям будет отслеживать меня в Интернете, искать мой адрес. Неужели Зоэ права? И он знает, что я живу в Нью-Йорке, в Верхнем Вест-Сайде? Думает ли он обо мне иногда? Если да, то что он чувствует?

– Мама, хватит уже. Оставь все позади. Позвони Нилу, вам нужно чаще встречаться, сосредоточься на своей новой жизни.

Я повернулась к ней и проговорила жестко и громко:

– Зоэ, я не могу. Я должна узнать, помогло ли ему то, что я сделала. Я должна это знать. Разве я многого прошу? Разве это и впрямь невозможно?

В соседней комнате заплакала малышка. Я нарушила ее сиесту. Зоэ пошла к ней и вернулась с пухлой хнычущей сестренкой на руках.

Потом погладила меня по волосам, протянув руку поверх кудряшек малютки.

– Думаю, ты никогда не узнаешь, мама. Он никогда не будет готов сказать тебе. Ты перевернула его жизнь. Ты все обрушила, вспомни. Вполне вероятно, что у него нет ни малейшего желания тебя видеть.

Я забрала у нее малышку и крепко прижала ее к себе, желая почувствовать ее теплоту и мягкость. Зоэ права. Я должна перелистнуть страницу, с головой окунуться в новую жизнь.

Другой вопрос – как это сделать.

Я старалась занять себя по максимуму. Не оставляла ни единой свободной минуты. Зоэ, ее сестра, Нил, родители, племянники, работа и череда вечеринок, на которые меня приглашали Чарла с мужем, и я ходила, даже не задумываясь, есть ли у меня желание идти. За два года я встретила больше народа в этом космополитичном кругу, чем за все время пребывания в Париже.

Из Парижа я, безусловно, уехала, но всякий раз, когда я туда возвращалась – по работе или навестить друзей и Эдуара, – ноги сами несли меня в Марэ, сопротивляться было выше моих сил. Улица Розье, улица Руа-де-Сисиль, улица Экуф, улица Сентонж, улица Бретань – я прогуливалась, глядя вокруг другими глазами: в них всплывала память этих мест, запечатлевшая события сорок второго года, пусть все и произошло задолго до моего рождения.

Мне хотелось бы знать, кто теперь живет на улице Сентонж, кто смотрит в окно, выходящее в заросший зеленью двор, кто гладит мрамор камина. Я спрашивала себя, может ли новым владельцам прийти в голову, что маленький мальчик умер там в стенном шкафу и в тот день жизнь одной девочки переменилась навсегда.