И вот, исследуя закоулки двора, я увидела его – белый фургон с красной надписью “Установка сантехники”. Он стоял в самом темном углу, прятался в тени. Я посмотрела на номер. ВВМ676Т. Та самая машина, на которой мужчина увез Бьюти, завязав ей глаза.

Что он здесь делает? Приехал, потому что знал, что Бьюти тоже здесь будет?

Бьюти не рассказывала мне, куда ездила, а я не спрашивала, иначе пришлось бы признаться, что я шпионила за ней. Но я сразу поняла, что это плохой человек и то, что он отирается рядом с нами, тоже плохо. Он меня пугал.

Я обогнула фургон и обнаружила калитку – она вела на другой участок, а по ту сторону забора высилась груда кирпичей. Я откинула щеколду и шмыгнула в калитку. За три ходки я притащила шесть кирпичей, поминутно замирая и прислушиваясь. После чего заперла калитку. Кирпичи, уложенные на крышку бидона в два яруса, решили проблему – я залезла на бидон и смогла наконец заглянуть в окно.

42 Бьюти

42

Бьюти

19 марта 1977 года

Соуэто, Йоханнесбург, Южная Африка

Темное закопченное помещение. Стены цвета авокадо кажутся черными по углам, куда не достает свет от свечей. Сигаретный дым висит туманом. Я прохожу через дымное марево, несколько голов поворачиваются мне вслед. Меня окидывают быстрым взглядом и так же быстро теряют интерес, что меня вполне устраивает. Людей тут предостаточно, но я не вижу никого, кто соответствовал бы описанию Мфо.

Надо выбрать, где сесть. Диваны в углу кажутся слишком уютными, и если я сяду на один из них, то моя напряженная поза будет бросаться в глаза. Пивные ящики, служащие табуретами у низкого стола, явно неудобны, да и на таких обычно сидят молодые мужчины, играют в карты и кости. Я выбираю один из нормальных столов у стены и сажусь так, чтобы видеть дверь.

Белая свеча воткнута в зеленую винную бутылку. От пламени исходит легкий, почти незаметный жар. Свеча не враждебна, как подожженные магазины или полицейские машины; она не обращается в дым, подобно мечтам. По помещению гуляет сквозняк, и крошечное пламя изгибается. Оно танцует томно, почти чувственно вокруг фитиля – пятнышко огня словно подрагивает в такт моему медленно бьющемуся сердцу. Зрелище завораживает: оранжевое, золотое, желтое, синее и зеленое пламя, и пурпурный всплеск – в самом сердце; кончик огня то рвется вверх, в мольбе, то опадает в торжественном “аллилуйя”. Я смотрю на усики дыма, а пламя пожирает само себя.

– Sawubona, mama[108]. – Из грез меня выдергивает молодая женщина.