Ее голос становится громче. Она снова толкает меня.

Пошел к черту.

Она отступает назад.

ПОШЕЛ К ЧЕРТУ.

Она замахивается. Ловлю ее руку. Она замахивается другой рукой. Ловлю другую руку. Она вырывается, сжимает зубы, но я крепко держу ее и увожу подальше от клиники, не причиняя боли, но властно, чтобы она шла за мной. Она твердит – пусти меня, пусти меня, ты, сволочь, пусти меня. Я не обращаю внимания. Медленно отхожу в глубину двора, держу ее за руки и осторожно тащу за собой, в темноту.

На расстоянии метров двадцати от клиники мы уже в безопасности. Я продолжаю вести ее за собой, она продолжает вырываться, ругаться и обзывать меня. На расстоянии пятидесяти метров еще безопаснее. Темнота тут гуще. Звуки глуше. Я останавливаюсь, перестаю тащить ее, но не отпускаю. Она вырывается. Я обнимаю ее, крепко сжимаю.

Успокойся.

Нет.

Я не отпущу тебя.

Сейчас получишь.

Она вырывается сильнее. Я сжимаю крепче. Упирается телом в меня, руками пытается меня оттолкнуть. Я держу, она вырывается. Я жду, она ругается. Она успокаивается, через несколько минут она успокаивается, но я продолжаю ее держать. Она громко дышит. Дышит тяжело, глубоко. Вокруг тишина ночи. Темнота ночи, которая означает безопасность.

Ее дыхание постепенно выравнивается. Я кладу голову ей на плечо. Когда ее дыхание приходит в норму, я говорю.

Все в порядке?

Нет.

Что случилось?

Ты сволочь.

Почему я сволочь?

Ты поговорил с ним.

О чем ты?

Ты поговорил с этим подонком из отделения.