Джоанна улыбается, Мать с Отцом смотрят на меня. Я смотрю на Джоанну, говорю.

Почему вы улыбаетесь?

Она улыбается.

Потому что ты самый упрямый тип, которого я когда-либо встречала.

Я просто не хочу делать из себя жертву.

Что ты имеешь в виду?

И здесь в клинике, и где угодно люди хотят решить свои проблемы, те самые, которые обычно своими руками создали, переложив их на кого-то другого. Я знаю, что Мать с Отцом сделали для меня все, что могли, дали мне все, что могли, и любили меня изо всех сил, и если уж искать среди нас жертву, то это они, причем по моей вине. Я мог бы сказать – у меня сбой в генетическом коде и моя наркомания – следствие, я, видите ли, болен, но я считаю, что это куча дерьма. Если я стал жертвой, то только по собственной вине, и думаю, что все люди с такой же болезнью, как вы это называете, тоже жертвы по собственной вине. Если вам угодно называть эту точку зрения упрямством, ради бога. Я называю ее философией ответственности. Я называю это – нести свои проблемы и свою слабость с честью и достоинством. Я называю это излечением.

Джоанна улыбается.

Хоть я не могу до конца принять твою философию, ты меня начинаешь убеждать.

Я улыбаюсь.

Спасибо.

Говорит Отец.

Джеймс.

Я поворачиваюсь к нему с Матерью. Они улыбаются мне.

Я никогда не гордился тобой так, как сейчас.

Я улыбаюсь.

Спасибо, Папа.

Говорит Мать.

Я тоже, Джеймс.

Спасибо, Мама.