Я откладываю книгу и закрываю глаза. Я не чувствую ни покоя, ни волнения. Ни надежды, ни безнадежности. Ни тревоги, ни спешки. То, что я чувствую, это не время, которое ускользает, а время, которое просто проходит и должно пройти. Чему суждено случиться, то случится. Это просто жизнь и события, которые происходят в течение жизни. Так же, как я сейчас принимаю то, что лежу неподвижно на своей кровати с закрытыми глазами, я приму и события моей жизни, когда они наступят. Я с ними разберусь. Хорошие ли, плохие ли, они наступят. Я приму их так, как принимаю себя в этот момент. Пусть они наступают.

Я открываю глаза, беру книгу, читаю дальше. Читаю слова – гармония, удовлетворение, смирение, понимание, интуиция, питание. Я читаю слова – открытый, жидкий, восприимчивый, уравновешенный, сердцевина. Я читаю – если ты закрыл свой ум суждениями и погоней за желанием, твое сердце будет пребывать в тревоге. Я читаю – если ты избавляешься от суждений и не руководствуешься чувствами, твое сердце обретает покой. Я читаю – закрой рот, отключи чувства, притупи резкость. Я читаю – развяжи узлы, смягчи взгляд. Я читаю – если хочешь познать мир, взгляни в свое сердце. Я закрываю книгу, кладу себе на грудь. Я закрываю глаза, мягкая постель согревает спину. Я не шевелюсь, просто лежу там, где мягко и тепло. Тихо дышу.

Думаю.

Не думая.

О себе.

О мире.

Как он есть.

Постель мягкая и греет спину.

Я лежу на ней.

Дверь открывается, я слышу. Не знаю, сколько времени прошло. Слышу, как дверь открывается, открываю глаза, входит Майлз с опухшими веками. Я сажусь.

Что случилось?

Он подходит к своей кровати, садится.

Я полтора часа проговорил по телефону с женой.

И что?

Я рассказал ей все.

И как, ничего?

Он смотрит в пол, отрицательно мотает головой. Я встаю, подхожу к нему, наклоняюсь и обнимаю его. Он обнимает меня в ответ и начинает плакать. Я не знаю, что сказать, поэтому не говорю ничего. Просто обнимаю его, позволяю ему обнимать меня и надеюсь, что так или иначе помогаю ему. Не знаю, что сказала его жена, но ясно, что ему нужна помощь. Его плач переходит в рыдания, рыдания становятся сильнее. Он крепко сжимает меня. Я обнимаю его, мои руки – единственное оружие против его горя. Мы сидим, он плачет, я держу его. Что случилось, то случилось, если захочет рассказать – расскажет; мои руки – мое единственное оружие. Мы сидим, и Майлз плачет.

Сильные рыдания переходят в рыдания, рыдания в плач. Он успокаивается. В палате тихо. Темнеет, солнце заходит, последние полоски угасающего света проскальзывают в окно. Он отстраняется и говорит, что хотел бы побыть один. Я встаю, выхожу из палаты. Закрываю дверь за собой.