Говорит Отец.

Отличные новости. Как это удалось устроить?

Я смеюсь.

Сам не знаю.

Говорит Мать.

Почему ты смеешься?

От радости. У меня просто камень с души свалился.

Говорит Отец.

Когда ты отправляешься туда?

Точно не знаю, но скоро.

Наступает молчание. Я понимаю, что родители представляют, как я, их младший сын, сижу в тюрьме. Молчание сгущается, оно перемежается глубокими вздохами и шумом шагов. Мать начинает плакать, ее плач удваивается эхом, Отец стоит рядом с ней. Он спрашивает, можно ли перезвонить попозже, я говорю «да», он говорит, что любит меня, я отвечаю, что люблю его, и вешаю трубку.

Открываю дверь телефонной кабинки, возвращаюсь в отделение. Банкетные столы уже установлены, на белых скатертях белые тарелки, стаканы, ножи и вилки. Официантов не видно, но по густому запаху вкусной горячей еды я догадываюсь, что они недалеко. От запаха во мне мгновенно пробуждается аппетит, просто зверский. Сил нет терпеть. Немедленно давайте мне тарелок десять с горкой, чего там у вас, черт возьми.

Поднимаюсь на верхний ярус. Подхожу к Матти с Тедом. Спрашиваю, не в курсе ли они, что тут происходит. Матти говорит – без понятия, но жрать хочется зверски, если сейчас ему не дадут этой фуевой жрачки, то он с ума сойдет. Тед просто пожимает плечами и говорит, что ничего не знает.

Входит Линкольн, оглядывает собравшихся и говорит.

Все здесь?

Все смотрят по сторонам. Незнакомый голос отвечает.

Майлза нет.

И другой голос.

Леонарда тоже нет.

Линкольн говорит.