– Конечно, – не стал возражать префект.

Старый галл вытащил пробку, и, запрокинув голову, надолго припал к горлышку. Он оторвался только после того, как фляга бессильно обвисла в его руке. Эбур медленно провел по губам тыльной стороной ладони и, как бы снова извиняясь, сообщил:

– Не лучший вкус.

– Эбур, ты заболел? Ты был у Тимона? Почему я ничего не знаю об этом? – забеспокоился Лоллий-младший.

– Ничего серьезного, мой господин. Это не тот предмет, который заслуживает твоего внимания, – управляющий вымученно улыбнулся.

– Нет уж, я сам решу, что заслуживает моего внимания, а что нет, – вспылил Лоллий, но тут же, вспомнив о том, что при обращении с больными необходимо проявлять больше чуткости и такта, поправился. – Ты знаешь, как я ценю тебя, Эбур. Знаешь, как я к тебе отношусь.

– Луций, уверен, у тебя будет время обсудить с Эбуром состояние его здоровья, – резко перебил племянника Лоллий-старший.

– Конечно, дядюшка. Просто я удивился, что я ничего не знал. Но ты прав…

– Тогда заткнись, и дай слово тому, кому есть что сказать.

– Никто лучше тебя не умеет обуздать душевные порывы твоего племянника, – Петроний поблагодарил Лоллия-старшего насмешливым поклоном и снова обратился к Сирпику. – Самоубийство твоей жены было нелепой и неумелой инсценировкой.

Сирпик некоторое время сверлил Петрония тяжелым взглядом, затем нехотя признал:

– То, что сказал твой иудей похоже на правду. Что ты хочешь?

– У меня есть один вопрос, ответ на который для меня очень важен. Но вначале я бы хотел сказать еще несколько слов. Возможно, эти слова повлияют на твое решение.

Сирпик раздраженно передернул толстыми плечами:

– Ты сказал уже столько, что еще несколько слов вряд ли что-то изменят.

– Тем лучше, – Петроний вздохнул. – Это касается отношения твоей жены к убитому. Я имею в виду первого убитого. Меня удивляет, что ненависть Эгнации к нему осталась такой же свежей, какой она была шестнадцать лет назад.

– У Эгнации были причины для этого, – с усилием ответил Сирпик.

– Конечно. Доносчик погубил ее жизнь, погубил людей, которых она больше всего любила, – согласился Петроний. – Но, твоя жена произвела на меня впечатление справедливой женщины. Тем удивительнее, что она не хотела даже слушать аргументы в защиту Арарика.

– Эгнация считала, что Арарик предал ее семью, – вмешался префект.

– Но мы-то знаем, что это неправда, – возразил Петроний, апеллируя к Эбуру.