– Прости, господин, ты меньше всех заслужил услышать то, что ты услышишь, – вздохнул Эбур и добавил, обращаясь к Петронию. – У нас остается совсем мало времени. Я не успею ответить на твои вопросы,

Всадник кивнул и призвал на помощь префекта.

– Тавр…

– Я понял тебя. – Статилий Тавр торжественно поднял правую руку. – Властью, данной мне сенатом, римским народом и Цезарем, я запрещаю говорить кому-либо кроме всадника Марка Петрония Урбика и вольноотпущенника Волузия Эбура.

Даже после этого Лоллий-младший еще порывался что-то сказать, но дядюшка грубо дернул его за край тоги и тому, волей-неволей, пришлось смириться.

Эбур дождался пока хозяин угомонится и твердо сказал:

– Да.

– Да? – переспросил Петроний.

– Ответ на вопрос, который ты задавал Сирпику. Конечно, это был я. Нужно было довести до конца то, что я начал, когда помог Сатурнину покончить с заговором, – спокойно пояснил галл. – Я много раз сопровождал господина к Эгнацию. Я слышал все разговоры, которые они вели и был осведомлен обо всех планах. Я знал, что сундук со старыми письмами был их защитой и их оружием. Я знал, что как только консул получит письма, он покончит с заговорщиками.

Эгнаций боялся долго хранить переписку в одном месте. Письма кочевали из дома в дом. Когда мой господин передал их Корвину, я решил, что пора. Я пошел к Сатурнину и от имени хозяина рассказал ему о заговоре. Я сказал, что Арарик боится мести заговорщиков и просил сохранить его роль в тайне. Я сказал, что письма они могут найти в доме Корвина. Чтобы отвести подозрения я написал письмо Корвину. Предупредил, что заговор раскрыт и времени почти нет. Я был уверен, что Корвин не станет медлить и я не ошибся. Когда солдаты ворвались в его дом, чтобы изъять письма, Публий Сульпиций, вместе с перепиской, был уже у Тавра.

А я пошел к Эгнацию. Я сказал, что хочу предупредить его об опасности. Он спрашивал меня, откуда я знаю о предательстве, но я молчал, и они поняли мое молчание так, как мне было нужно. Ведь все знали мою преданность господину. Я не сомневался, что Эгнаций или его брат используют оставшееся им время, чтобы отомстить. Но они не успели. Иначе все закончилось бы уже тогда.

Потом я убедил хозяина бежать из Города и инсценировать самоубийство. В тот момент я не хотел его смерти. Я получил все, что мне было нужно. Свободу, небольшое наследство. Но, когда мы встретились первый раз в Плаценции, он говорил только о мести и о том, что посвятит свою жизнь поиску предателя. Что мне оставалось делать? Я разыскал Сирпика. Гай Варий всегда ненавидел молодого господина. Мне не нужно было его долго убеждать. Я только не ожидал, что…, – подбирая слово, Эбур на миг замялся. – Сирпик проявит такую фантазию. Я полагал, он склонен к более прямолинейным решениям.