Терпеть пришлось недолго. Каждую неделю из Москвы регулярно приезжали новые группы вахтовиков, из которых большая половина сбегала на первых днях. Я являл собой ярчайший пример человеческой деструктивности. На последней неделе мои обороты пожирания товара постепенно восстановились. Я впервые увидел, как вели парня на выход, чтобы вышвырнуть его за периметр. Он был новенький и каким-то чудом не охранники, а офисные сотрудники засекли, что он жрал шоколадку в туалете. Возможно, он хрустел обёрткой или громко жевал. У меня же несколько раз высыпалась на пол спирулина и разлеталась по всем углам, когда садился срать и спускал комбинезон вниз, кармашек на груди тоже переворачивался. Я хрустел обёрткой не то, что на весь туалет, а на весь холодильник или место для хранения сладостей. Кто-то проронил, что на этаже шоколадок и орехов установили скрытую камеру, а я там жрал не отходя от кассы. На свой страх и риск я похавал в трёх разных местах помещения. Меня пронесло, мина возмездия не сдетонировала. Стал хавать только в этих проверенных участках.

В самом конце к незаживающему чирию, на рычаг похожим прибавился острый отит левого уха. Жутко трещала голова и стреляло так больно, что вырывало голову. Нельзя было прерывать вахту, тогда заплатят половину. Я умолял дать выходные, у меня их накопилось на целую неделю. Бригадир мне решительно отказал, некому было работать, многие сбежали, а также я был шустрее всех в комплектовке.

С нами трудился Вован. Вся наша бригада знала, что он жрал товар, причём всё подряд: консервы, огромные пачки с выпечкой. У него всегда было грустное лицо и эта незабываемая фамилия. Вован Погибельный спокойно стоял и жевал с бесстрастным лицом в зоне большого скопления народу, где ставят ящики с товаром на контейнер. Я, как завороженный стоял напротив и не мог оторваться от его лица. В этом месте ходили и бригадиры, и охранники, кто угодно, Вован так же, как и я работал второй месяц последние дни. Наши взгляды встретились, он резко прекратил работать челюстями. Я впервые в жизни увидел героя моего времени. Вован Погибельный очень медленно работал и каждый день при возвращении в вахтовом пазике отхватывал от буйного бригадира. Нельзя было понять задевало его это или нет, он всегда выглядел печальным, даже когда смеялся или улыбался. Его губы, глаза, прыщи, походка, телосложение и эта фамилия: всё было крайне унылым, но это ему так чертовски шло. Я подошёл к нему, он сжимал в руке вскрытую пачку орешков со сгущёнкой. Вован без палева предложил мне поесть с ним. Он заработал ещё меньше, чем я, меньше всех, а если бы его поймали.