Узнав, что все трое участвовали в голодовке, которую нынче днем официально объявили оконченной, Ай Мин уломала их пойти в ближайшую лапшичную.
Лапшу продавала заспанная женщина с сильным северо-восточным акцентом.
— Уберите деньги, — сказала она Ай Мин, когда остальные отплыли за столик. — Нет, нет, я серьезно говорю. Мне нечего вам дать, деточки, кроме этой лапши. Лапша хорошая, но мир она не изменит.
Ай Мин, смущаясь, ее поблагодарила.
— А на кого ты учишься? — спросила продавщица.
Ай Мин взглянула в ее морщинистое, полное надежды лицо.
— Я учу… э-ээ… историю Китая.
Женщина по-птичьи откинула голову назад.
— И какой с нее толк? Ну, зато ты, по крайней мере, знаешь, как мое поколение мотало туда-сюда при кампаниях Председателя Мао. Наши жизни все пошли псу под хвост… На вас мы возлагаем все надежды.
— А остальные девочки учатся на математиков, — заново попыталась Ай Мин.
— Вот этого-то нам и надо! — сказала продавщица, с силой стукнув палочками по железной кастрюльке. — Настоящие цифры. Как нам без настоящих цифр поправлять экономику, строить планы, понимать, что нам нужно? Барышня, не хочу никого обидеть, но тебе бы правда тоже задуматься о математике.
— Задумаюсь.
Она отнесла лапшу к ним за столик. Девушки смотрели настороженно, но при виде еды смягчились.
— Что вы теперь будете делать? — спросила Ай Мин.
Лили заглотила полный рот лапши.
— А что нам остается? В университет возвращаться я боюсь. Может, это ловушка, и они только ждут, чтобы там нас и арестовать. В семьдесят седьмом Вэй Цзиншэн получил семнадцать лет в одиночке за то, что всего-то один плакат написал.
— Нельзя отдавать им площадь! — Голос Ивэнь, казалось, исходил от пластмассовой столешницы. — Надо тут их остановить, на улицах, придется нам драться с военными. Мы не можем их пропустить.
— Площадь — наш штаб, — сказала Лили. — Потеряем площадь — потеряем все. Все. Ты хоть знаешь, что они сделали с протестующими в семьдесят седьмом? Это-то меня и пугает. Никто уже не помнит.
По сравнению со стульями столик был низкий, и все они вынуждены были податься друг к другу, точно заговор замышляли. Лили, Фае и Ивэнь все не умолкали, пересыпая речь военными терминами. Как они вообще могли говорить о том, чтобы дать армии бой? Ай Мин поймала себя на том, что ее мысли от нервов постоянно разбегаются; если она их не слушает, то и соучастницей считаться не будет. Ивэнь взяла ее за руку и так стиснула, что у Ай Мин от боли искры из глаз посыпались. По громкоговорителям в очередной раз запустили скрипучее объявление о введении военного положения: