— И что это значит? — сказала Ай Мин.

Лин рыдала.

— Хочу домой, — сказала Ай Мин. Она еще так молода — так почему же она выглядела такой опустошенной? — Хочу домой.

Теперь их вел Воробушек — молча, как татей во тьме ночной, мимо репродукторов, повторявших обращение Чжао Цзыяна: «Студенты, мы пришли слишком поздно, простите…» — мимо кучек народу, что слушали это в первый раз, мимо цветущих деревьев и ряда магнолий, чьих цветов он не видел, но чей аромат висел в воздухе, безжалостный и пьянящий.

На следующий день, проснувшись поздним утром и не вполне сперва понимая, где находится, он услышал, как Ивэнь всем рассказывает, что генерального секретаря Чжао Цзыяна сняли с должности. Кто-то в партии допустил утечку информации: демонстрации идут уже в сто пятьдесят одном городе, и правительство собиралось ввести военное положение. В Пекин уже прибыли войска.

Но вступительных экзаменов никто не отменял. Весь этот процесс казался Ай Мин попросту нелепым. Теория и практика, практика и теория, и если бы ей пришлось разобрать хоть еще одно стихотворение Ду Фу, она бы сама добровольно отправилась в ссылку. Когда появился встрепанный Воробушек со сбившимися набок волосами, Ай Мин лежала, свернувшись калачиком на диване, и ела огурец. Пожелав отцу доброго утра, она спросила:

— Ты что, во сне дрался с кем-то?

Воробушек смущенно улыбнулся. Он взял у нее огурец и принялся его жевать.

В переулке гремели радио, люди в домах орали друг на друга по поводам важным и мелким, но они с Воробушком оба притворялись, что ничего не слышат. Ай Мин рассказала, что рано с утра она твердо намеревалась учиться. Она открыла материал к экзамену и наткнулась на вопросы 1977 года. В тот год темой сочинения было: «Верно ли, что, чем больше знаний, тем больше контрреволюционности? Напишите минимум 800 иероглифов». Что, если бы в этом году выпал такой же вопрос? Больше часа она промучилась, пытаясь сочинить первую строчку. Страница так и осталась чистой. Ай Мин больше не понимала, что значит «контрреволюционность».

Воробушек хрустел огурцом и слушал.

— Как мне писать экзамены? — сказала Ай Мин. — Как мне…

— Да не волнуйся ты так из-за сочинения, — глухим, точно набухшая губка, голосом произнес отец. — Почему бы тебе не переключиться на литературу или на математику?

Она кивнула — но имела в виду не это. Ее пугала сама идея ответа, страх множественности значений каждого слова, того, что она не властна над тем, что эти слова значат.

Воробушек сказал, что собирается на завод — посмотреть, как там дела.

Он что, забыл какой сегодня год? И почему вид у него был такой, словно ему больно? Только теперь она заметила, что он в своей заводской одежде.