Из палатки выволакивали вопящего юношу с огромной винтовкой. Паренек рыдал: солдаты застрелили его старшего брата в спину.

— Мой брат умер! — кричал он. — Он умер, умер! Я их убью! Дайте я их убью!

Студент-распорядитель молотил винтовкой по бетону, пока та не сломалась пополам.

— Ты что, хочешь, чтобы и нас убили? — сказал он. Другой обнял мальчика за плечи и увел прочь.

Что тут можно было сказать? Пальцы Ивэнь медленно пошевеливались у нее в волосах, словно постепенно спускаясь вниз.

Теперь войска взяли их в окружение. Преподаватель Лу Цзяобо и музыкант Хоу Дэцзянь держали голодовку в поддержку студентов и теперь выбежали из палаток, мечась туда-сюда перед полком солдат в нескольких футах от площади. Они пытались выговорить отступление. Тем временем лидеры вещали о необходимости ненасилия и чистоте самопожертвования.

— Я не боюсь, — все шептала Ивэнь, дрожа всем телом.

Разразившись воплями, вышли прятавшиеся в Национальном музее солдаты — тысячи, со вскинутыми сверкающим строем примкнутыми штыками. По всему периметру площади, видела Ай Мин, стояли танки. Она испытала почти благодарность, когда фонари на площади один за другим погасли, громкоговорители отключились и эта вновь обретенная тишина окружила их, как тоннель. Слишком поздно было уходить, слишком поздно повернуть назад.

Студенты, сбившиеся в кучу на первом уровне Памятника, пришли в полный хаос, крича в мегафоны и пытаясь организовать в темноте голосование.

— Кто намерен остаться, а кто хочет уйти?

Хоу Дэцзянь завладел мегафоном.

— Студенты, мирная эвакуация еще возможна.

Он сказал, что войска согласились открыть коридор и выпустить их через юго-восточный угол площади. Никто не причинит им вреда.

— Позор! Позор, трусы!

Из-за шипения кругом Ай Мин почти его не слышала.

Несколько голосов выкрикнули, что армия повстанцев под командованием Чжао Цзыяна уже идет к ним на помощь.

Студент рядом с Ай Мин встал.

— Надо продержаться до шести утра. Американские войска вмешаются.

— Хоу Дэцзянь, позор тебе! Позор!