– Кто вас коснулся, кто с вами имел дело, погиб, вы как змеи, носите яд в себе, который убивает всех, и только вам не вредит. Вы убили мою мать. Вы убили этого невинного ребёнка… Вы убили во мне всякую веру, кроме как в дьявола, который вас наплодил. Отойдите от меня.

Итальянец нахмурился.

– Обезумел, – повторил он и, помолчав немного, добавил: – Мне тебя жаль, в самом деле жаль мне тебя. Встань, отряхнись, зло исправится, вернутся утраты.

Так он продолжал дальше, но Витке с опущенными на страницы книги глазами, казалось, его не слушает и не слышит.

Константини немного подождал. Зашёл спереди, чтобы взглянуть ему в глаза, покружил вокруг, сплюнул и, хлопнув дверью, вернулся в замок.

Через мгновение Витке тоже встал, приблизился к двери и запер её… Вытянул руку в сторону замка и проговорил:

– Отродье сатаны!

На следующее утро невзначай стянутые вестью о возвращении короля старые слуги, господа дворяне, случайно оставшиеся в опустевшем Дрездене, начали сновать около замковых ворот. Там швейцарская гвардия ходила по-старому, зевая…

Заглядывали в замковые дворы и конюшни. Стояло несколько недавно выпряженных грязных карет, но людей и оживления нигде видно не было.

Карлик Касперл, который ни с королём, ни с королевой не выехал отсюда и сидел, как кот, в покинутом доме, зевая и потягиваясь, поглядывал на улицу.

Из города пришёл к нему старец с небритой бородой, в грязной одежде, но с панской и гордой миной…

– Касперл, – воскликнул он хриплым голосом, – король у себя? Будем мы наконец снова пить за его здоровье? Мне уже и кислого пива не на что купить… Вот, вот что нам эта Польша стоит, а теперь заплатить нужно, чтобы себе её у нас взяли. Гм? Король есть?

Касперл страшно зевнул и весь затрясся, точно эта скука до внутренностей разволновала.

– Какой король? Где король? – начал он бормотать. – Курфюрст вчера прибыл к Козель и утром сегодня назад уехал.

– Куда?

– С комплиментом к брату, королю шведскому, – сказал карлик.

Сказав это, он обвязался потёртым кожушком и тылом повернулся к старику. Так было в действительности. Вечером 15 декабря смеющийся, сияющий фальшивой прихотью Август приехал к Козель, привёз с собой Флеминга. Ему поставили ужин, который он поел, а потом пил допоздна.

Едва на рассвете следующего дня верховые лошади стояли в замковом дворе. Было их три: для короля, для Пфлуга, который должен был его сопровождать, и для камердинера. Хотя шведы занимали посты по дороге, Август ехал только один, с пистолетами в кобурах, в Лейпциг.

– Завтра, – объявил он Флемингу, – завтра буду в Лейпциге, а послезавтра навешу брата Карла в Альтранштадте. Он должен мне смягчить условия мира. Всё-таки достаточно ему уже, должно быть, и пролитой крови, и потраченных денег. Какие красивые драгоценности можно было купить за эти съеденные в разовом хлебе холопами миллионы!