— Должен, значит, признаю, хотя в принципе знаю, что об этом думаю! Да, признаю; если вы желаете, — мир.

— Мы хотим только вашего искреннего убеждения. Посмотрите доказательства или поручите их кому-нибудь посмотреть.

Бумаги по очереди переходили из рук в руки и все, должно быть, посчитали их важными.

— Однако, — добавил Фирлей, — я настаиваю на желании вас помирить, более того, поручить вам ребёнка, который впредь будет под вашей опекой. Выбросьте из сердца долгие подозрения и антипатию.

Затем дверь отворилась и показалась бледная княгиня Анна в траурной одежде; её привела Фирлеева.

Соломерецкий отпрянул, взял шапку и направился к двери, ещё гневный; каштелян его остановил.

— Ваша светлость, будьте любезны помириться, забудьте прошлое.

— Хотите, чтобы я до дна выпил приготовленный вами стыд?

— Разве это стыд — признать свою ошибку?

— Брат! — воскликнула, подходя, княгиня. — Брат, после стольких лет не простишь меня ещё? Меня, которая столько выстрадала по твоей вине, ребёнка, от ласк которого я должна была отказаться из-за тебя, князь?

— Я признал ребёнка, важный брак, — сказал хмуро брат, — чего вы ещё можете от меня требовать? Мой позор вы поставили высоко, чтобы его все видели; вам захотелось в глазах света покрыть меня срамом. Вы сделали то, что пожелали, радуйтесь, но не требуйте больше ничего и не называйте меня братом.

Княгиня остановилась, он вновь повернулся к двери, духовные лица начали его сдерживать и уговаривать, он сопротивлялся.

— Никогда, никогда, — сказал он. — Я сделал всё, что было нужно, больше — никогда.

— Мы, мой сын, — воскликнула Анна, — и я от его имени хотим освятить памяткой этот великий для нас день; прошу, примите от нас этот подарок.

— Подарок! От вас? Ещё один позор, который нужно пережить! Мне ничего от вас не нужно, ничего! Понимаете?

И, разорвав поданную Анной бумагу, он растоптал её ногами и с презрением на неё плюнул.

Это несгибаемое сопротивление присутствующие напрасно пытались сломить; казалось, что всё более раздражённый их замечаниями, просьбами, мягкостью княгини, он впал в более сильное неистовство.

Даже Зборовские, приятели, отступили от разъярённого, и, вскоре оставшись один у двери, он резко побежал от неё в безумии. Он добежал до своих коней во дворе и помчался, скрежеща зубами.

VIII Бой

VIII