— Но, — добросил Фирлей, — если бы брак был неминуемо доказан?

— Этого быть не может.

— Так есть, — воскликнул каштелян. — Вот доказательства, привезённые из Рима. Пусть арбитры рассудят их и скажут их, остаётся ли малейшее сомнение. Потому что, — прибавил он, — в случае сомнения я сам к вам присоединюсь и разделю благородное возмущение на мать ребёнка.

Сказав это, Фирлей подал бумаги князю Уханьскому, Карнковскому, которые, внимательно их рассмотрев, передали по очереди.

— Дайте-ка мне взглянуть на эти доказательства! — нетерпеливо закричал Соломерецкий. — Откуда они? Должно быть, поддельные; этого не может быть, я их не узнаю.

— Узнаете, если только захотите перелистать, — сказал, подавая их ему, Ласки, — убедитесь сами.

Все обратили глаза на князя, который, с очевидной злобой схватив бумаги, мял их в руке, рассматривал, читал, и наконец бросил.

— Да, — сказал он с гневом, — доказательства есть, этот ребёнок — дитя моего брата. Быть может, быть может. Признаю!

— А поэтому, — добавил Фирлей, — всякие преследования с вашей стороны, до сих пор оправданные, должны прекратиться. Более того, нам кажется, что вы с вашей бедной обиженной и узнанной сестрой должны…

— Что вы хотите сказать? — спросил взволнованно Соломерецкий.

— Следовало бы помириться.

— Я, с ней! — воскликнул князь. — Никогда!

— Что вы имеете против неё? — спросили несколько человек.

— Что? Оставьте это мне, — отвечал он. — Ничего не имею, ничего! Ничего! Но просить прощения у неё, мириться с ней… Я! Вы меня не знаете.

— Напротив, как благородного мужа, как человека, который считал своей обязанностью охранять безупречность своего имени, но сегодня…

— Сегодня я убеждён! Осуждён! — гневно смеясь, сказал Соломерецкий. — Да, в глазах всех вас виновен. Пани невестка хотела моё унижение сделать публичным, и я этого ей не прощу.

— Это сделал я, — сказал Фирлей, — она не хотела, я посоветовал; если есть вина, то моя; но я хотел, чтобы этот ребёнок был признан не вами одними, но для вашего успокоения, в лице всех так же, как его раньше признал пан наш его величество король.

— Его величество король, — ответил Соломерецкий, — мог признать его в силу старого знакомства с княгиней. Она так напоминает лицом Радзивилловну!

Все остолбенели, он злобно смеялся.

— Стало быть, вы признаёте, — сказал Фирлей, — брак брата и ребёнка от него?