— Для того чтобы сохранить для бандитов их мир?

— Для того чтобы сохранить последний островок моего мира.

— Дэгни, — медленно произнес Франциско, — я могу понять человека, влюбленного в свое дело. Я знаю, что значит для тебя железная дорога. Но скажи, имела бы смысл твоя работа, если бы поезда были пусты? Дэгни, о чем ты думаешь при виде движущегося поезда?

Она бросила взгляд на город за окном:

— О жизни способного и умелого человека, который мог погибнуть в той катастрофе, но избежит опасности следующей, потому что я предотвращу ее. О человеке непреклонного разума и безграничных стремлений, человеке, влюбленном в жизнь… похожем на тебя и меня, какими мы начинали наше дело. Ты его бросил. Я не могу этого сделать.

Франциско на мгновение прикрыл глаза и напряженно улыбнулся; его улыбка была похожа на стон, вызванный пониманием и состраданием.

— Неужели ты все еще считаешь, что, управляя железной дорогой, будешь служить интересам такого человека? — спокойно и серьезно спросил Франциско.

— Да.

— Хорошо, Дэгни. Я не буду тебя останавливать. Пока твои взгляды не изменятся, тебя ничто не удержит. Ты одумаешься, когда обнаружишь, что твоя деятельность направлена не на благо этого человека, а на его гибель.

— Франциско! — изумленно и отчаянно крикнула она. — Ты должен это понять, ты же знаешь, о каком человеке я говорю, тебе он тоже близок!

— О да, — небрежно бросил Франциско, вперив взгляд в пустоту комнаты, будто там находился живой собеседник. — Что тебя удивляет? — добавил он. — Ты сказала, что когда-то мы оба принадлежали к людям этого типа. Мы и по сей день остались такими. Только один из нас его предал.

— Да, — сурово бросила она, — один из нас пошел на это. Отречение не поможет нам в деле служения такому человеку.

— Мы также окажем ему плохую услугу, если пойдем на соглашение с теми, кто не позволяет ему жить.

— Я не иду на соглашение с ними. Они нуждаются во мне и понимают это. Я сама диктую условия.

— Участвуя в игре, в результате которой они остаются в выигрыше, а за это на тебя валятся все шишки?

— Если это поможет продлить жизнь «Таггарт трансконтинентал», то большего выигрыша нечего и желать. И что из того, что они требуют от меня платы? Пусть получат то, чего хотят. У меня останется железная дорога.

— Ты думаешь? — усмехнулся Франциско. — Неужели ты думаешь, что их нужда в тебе способна защитить тебя?

Неужели ты думаешь дать им то, чего они хотят? Нет, ты не одумаешься, пока собственными глазами не увидишь, чего они хотят от тебя на деле. Помнишь, Дэгни, чему нас учили? Богу — богово, кесарю — кесарево. Возможно, их Бог и может допустить такое. Но человек, которому, как ты говоришь, мы служим, такого не потерпит. Ему чужды двуличие, разлад между разумом и телом, несоответствие действий духовным ценностям. Ему претит преклонение перед кесарем.