Бурунов и Канашов удивленно переглянулись.

— Ну, Москву сдать народ не позволит, — вдруг отрезал Бурунов.

Харин пренебрежительно поморщился: что, мол, говорить с вами, если вы ни черта не смыслите. И он сказал поучающим тоном:

— Классическое военное искусство говорит, что иногда надо идти на жертву и на риск ради победы. Чего бояться? Не Москва решает дело, хотя это и самый крупный город Советского Союза. Страна, ее резервы, тыл — вот что предопределяет успех в войне, если исходить из стратегического масштаба.

Бурунов перебил его неторопливо:

— Вот вы ссылаетесь на «классическое» военное искусство. А вам, как коммунисту, ничего не подсказывает ваш партийный долг?

— Странный вопрос! Вы что, хотите мне устроить экзамен по основам марксизма? К вашему сведению, сдал на пятерку…

Бурунов возмутился.

— Видите ли, нет смысла вам устраивать экзамен. Но, как коммунист, я должен сказать, что между вашими знаниями основ марксизма и умением претворять их в жизнь лежит пропасть.

Бурунов поднялся и направился к выходу. На полпути он обернулся:

— Михаил Алексеевич, я в батальоны.

Майор Харин, перелистывая блокнот и посасывая сахар, сделал какие-то пометки в блокноте. Затем он потер камень перстня о брюки, стал любоваться им, поворачивая то одним, то другим боком.

— Что же прикажете доложить командиру дивизии? — спросил он.

Канашов ответил спокойно:

— Сейчас считаю необходимым закрепиться, пока не накопим сил. С потерей каждого человека слабеет оборона. Не к чему обрекать бойцов на истребление.

Майор Харин сухо попрощался, козырнул и вышел из землянки, застегивая на ходу планшетку. «Ничего, я заставлю тебя, упрямый осел, делать так, как тебе советуют умные люди».

Навстречу ему попался Андреев.

— Ну, как дела, разведчик? Давненько что-то я не видел тебя у нас в штабе.

— Какие наши дела, сами знаете, товарищ майор. Что бы ни стряслось, рикошетом в нас: разведчики проглядели…

— Понятно. Ведь вы глаза и уши… С вас покрепче спрашивать надо. — Харин зевнул. — А Жигуленко у вас в гостях бывает?