– Пектусин заебал уже!.. – вопил Гонцов.

– Пектусин давно нарывался! – вопил Чечкин.

– Он баба! – издалека вопил Гершензон.

– Я?! Первый?! – изумился Ничков. – Она сама нагнулась!.. Положено пинать!.. Закон гор!.. Не нагибайся!..

– Они вообще надоели на Наташу наезжать! – крикнул Серёжа.

– Она крыса! Пектусин девку защищает! Баба! – вопили упыри.

– У паршивой овцы и шерсть паршивая! – издалека немного не в тему вопил Гершензон, которого держал Щёкин.

– Ладно, понятно. – Моржов решил не устраивать разборок, – Всё! – Он встряхнул Гонцова и Чечкина. – Теперь надевайте рюкзаки, и марш!

Он опустил колено, прижимавшее Ничкова.

– Я Пектусина всё равно со скалы скину!.. – пообещал Ничков.

Взъерошенные, ругающиеся упыри разобрали свои рюкзачишки, стоявшие у крыльца. Не спрашивая разрешения, они пошагали к выходу из лагеря. Они не оглядывались ни на Моржова со Щёкиным, ни на Серёжу с Наташей, словно бы, оскорблённые, решили уйти отсюда навсегда. Отпущенный Щёкиным Гершензон подбежал к своему рюкзаку и, торопливо вдеваясь плечами в лямки, с угрозой сказал Моржову:

– Мы Пектусина всё равно убьём! Можете следить за ним сколько хотите – у восьми нянек дитё слепое!

Поправив рюкзак, Гершензон кинулся догонять упырей.

Серёжа, Наташа, Моржов, Щёкин и Милена с Костёрычем вышли в путь немного попозже.

Поход придумал Щёкин, а цель его указал Костёрыч. Целью была Колымагинская скала – единственная скала в холмистых окрестностях Ковязина. От Троельги до неё надо было топать двенадцать километров, поэтому Щёкин решил выйти в путь днём, вечером с упырями полазать по круче, заночевать у костра, а вернуться утром.

Моржову идея понравилась. Всё равно Розка намеревалась на ночь уехать домой к дочке. Главной своей соперницей Розка считала Сонечку, а потому соблазнила её поехать вместе с собой. В Милене же Розка опасности не видела, хотя и попрекала Моржова вниманием к Милене. Розка считала, что такая меркантильная девка, как Чунжина, не станет рисковать богатым Манжетовым ради секса с бедняком Моржовым, а потому, сколько бы Моржов ни прыгал, всё бесполезно. Моржов считал иначе, но своё мнение, разумеется, оставил при себе. Перед отъездом на всякий случай Розка ухватила Моржова за нос и несколько раз сильно дёрнула.

– Дадно-дадно, – сказал Моржов, одной рукой подхватывая очки, а другой рукой отцепляя пальцы Розки. – Я всё понял и перепугался. Уматывай давай скорее, а то в лес тебя потащу.

Розка умотала. Моржов тотчас начал соблазнять Милену пойти в поход. Он сулил прекрасные пейзажи, свежий воздух (будто бы его в Троельге не хватало) и вообще всё. Милена колебалась.