– Настоящий – это не который против всех дерётся. Настоящий понимает, как чего надо делать, и не боится это делать. Вы, понятно, не боитесь, но вот понимаете ли, как чего надо делать?

– Понимаем! – убеждённо загалдели упыри.

– А почему тогда не слушали, когда Константин Егорович про скалу рассказывал? Зачем мы туда идём? Просто полазать? Полазать и на помойке можно.

– Да чё там слушать-то! – крикнул Ничков. – Скала – и скала!..

– Тебе и ничё… Ты знаешь, как у тебя маму зовут, сколько ей лет, где она родилась? Знаешь?

– Знаю!

– А зачем? Она тебя без этого, что ли, кормить не будет, да? Знаешь – потому что просто надо знать, и всё. Как настоящий человек своё дело делает? Просто делает – и всё, без всяких! Потому что надо. Так и ты про маму знаешь – потому что надо. Вот так и про то, где живёшь, надо знать, и всё! Без причины. Серёжа знает, он Константина Егорыча слушал. А вам один хрен – что скала, что помойка. Это не по-настоящему.

– Да мы спросим, делов-то!.. – возбудились упыри и завертели головами: – Константин Егорыч! Константин Егорыч!..

Моржов тоже огляделся и поразился педагогическому таланту Костёрыча: Костёрыч растаял в воздухе, как Дэвид Копперфильд.

– У Серёжи и придётся спросить, – подсказал Щёкин. – А то так дураками и помрёте.

– Пектусин! – заорали упыри. – Иди сюда, козёл!..

Серёжа Васенин в это время стоял на краю обрывчика с кружками в руках – видно, собирался сполоснуть. Он оглянулся на оклик упырей и вдруг исчез.

– А!.. Э!.. – обомлели упыри. – Пек!.. Э-э… Пектусин утонул!..

Серёжа и вправду поскользнулся на траве и солдатиком ушёл в воду вдоль стенки обрыва.

Моржов вскочил и в три длинных шага оказался на месте исчезновения Серёжи. Глубина здесь была всего с метр, не больше. Серёжа шумно вынырнул из воды, держа над головой кружки. Лицо у него было совершенно ошалелое. Моржов наклонился, схватил Серёжу за запястья и выдернул обратно на берег.

Серёжа молчал, потрясённый. С него текла вода. Похоже, его временно парализовало. Кружки он сжимал, как скипетр и державу.

Моржов отнял у него посудины, отдал Наташе Ландышевой, которая оказалась уже рядом, и потряс Серёжу за плечи.

– Эй, утопленник… – позвал он. – Очнись!

– А?… – спросил Серёжа, тупо уставившись на Моржова.

Упыри клубились вокруг Моржова и Серёжи. Здесь же стояли и прибежавшие Щёкин с Миленой.