Тридцать лет спустя, в 1868 году, я имел смелость заявить[380], что Робер де Борон, или Боррон[381], который, как считалось, совместно с Готье Мапом сочинил
Затем, в 1872 году, на основании одного отрывка из хроники Сенона, составленной в последние годы двенадцатого века Ришером, монахом этого аббатства, я пояснил[382], как Робер де Борон мог сочинить свою поэму недалеко от Муайенмутье, где покоилось тело богоугодного евангельского декуриона, прежде чем его перевезли в английский монастырь Гластонбери.
Но этого было мало: оставались еще большие пробелы в истории написания этого знаменитого цикла об Артуре или о Круглом Столе, и ныне я намерен довершить то, что без особой скромности назову своими открытиями. Это, по существу, последняя возможность исправить неточности и ошибки, которых я не избежал в ходе этих изысканий. Может быть, по причине моей доброй воли, я заслужу снисхождение у критики: ведь, в конце концов, каждый из этих первых романов был начат писателями, которые предоставили другим усовершенствовать их по своему желанию; все они подверглись многочисленным переделкам и вставкам, призванным скрыть их истинную природу; и потому задача не заблудиться среди стольких заросших тропинок была не из легких.
Для начала разделим наши романы на две категории. Одни из них – чистое воплощение феодального и рыцарского духа. Другие – выражение мистических и фанатично-религиозных чувств, в противоположность светскому характеру первых. Я усматриваю этот мистицизм в книгах
Я назову романы первой категории
Двое из авторов сообщили нам свои подлинные имена: Робер де Борон изложил в стихах