Мешать Ильфу и Петрову не стал. Зато его стараниями еще на исходе 1920-х годов распространялась версия, что он – прототип Брунса. А если инженер-чревоугодник с Катаевым соотнесен, значит, принятый за бывшего офицера Бендер тут ни при чем. Решение изящное. Для верности объявлено, что талантливый мошенник – ну, вылитый Шор.
Для комментирования случай непростой. Ильф и Петров немало усилий приложили, чтобы современники увидели намеки, позволявшие соотнести Бендера с Катаевым. Но инициатор соавторства обнаружил то, о чем друг и брат, увлекшись повествованием, запамятовали. И постарался закрыть тему.
Сходство и различия
Сходство и различия
Другой, не менее характерный пример – история о том, как мемуаристы и литературоведы устанавливали прототип Авессалома Владимировича Изнуренкова, владельца одного из стульев. Герой – эпизодический, но запомнившийся многим читателям.
В машинописной редакции «Двенадцати стульев» сказано, что специальностью необычайно остроумного Изнуренкова было формирование тематики различных журналистских публикаций. Так и зарабатывал герой: «Он никогда не острил бесцельно, ради красного словца. Он острил по заданиям юмористических журналов. На своих плечах он выносил ответственнейшие кампании. Он снабжал темами для рисунков и фельетонов большинство московских сатирических журналов».
Но при этом славы не добился. Он «выпускал не меньше шестидесяти первоклассных острот в месяц, которые с улыбкой повторялись всеми, и все же оставался в неизвестности. Если остротой Изнуренкова подписывался рисунок, то слава доставалась художнику. Имя художника помещали над рисунком. Имени Изнуренкова не было.
– Это ужасно! – кричал он. – Невозможно подписаться. Под чем я подпишусь? Под двумя строчками?».
Характеризуется в романе и сам процесс сочинения острот. Указано, что Изнуренков «бегал по редакционным комнатам, натыкаясь на урны для окурков и блея. Через десять минут тема была обработана, обдуман рисунок и приделан заголовок».
В остальном журналист тоже необычен. Так, сказано: «Подобно распеленутому малютке, который, не останавливаясь ни на секунду, разжимает и сжимает восковые кулачки, двигает ножонками, вертит головой величиной в крупное антоновское яблоко, одетое в чепчик, и выдувает изо рта пузыри, – Авессалом Изнуренков находился в состоянии вечного беспокойства. Он двигал полными ножками, вертел выбритым подбородочком, издавал ахи и производил волосатыми руками такие жесты, будто делал гимнастику на резиновых кольцах».
Далее описана главная черта натуры Изнуренкова. Журналист не способен действовать целенаправленно и последовательно: «Сущность его жизни и деятельности заключалась в том, что он органически не мог заняться каким-нибудь делом, предметом или мыслью больше, чем на минуту».