Но, как выше отмечено, не 2 августа Ильф и Петров приступили к работе. Они тогда начали переписывать и заново редактировать черновые рукописи. Автограф, считавшийся тогда итоговым, подготовили к публикации. Через три недели уже готовый машинописный экземпляр размечен по журнальным номерам. В конце августа должен был начаться редакционный цикл.

Однако тогда он не начался. Если верить Петрову, из-за того, что «Ильф купил фотоаппарат».

Верить, как отмечено выше, не следует. Другая была причина. Вновь изменилась политическая ситуация.

По обыкновению, тон задала «Правда». 24 августа – на следующий день после того как Ильф и Петров закончили редактуру первой части нового романа – там была опубликована статья «Об ошибках и уклоне тов. Бухарина»[90].

Обвинения, выдвинутые «Правдой», повторили почти все газеты и журналы. Бухаринские установки в области экономики и политики были объявлены «уклонистскими», необычайно опасными в период декларированного Сталиным «обострения классовой борьбы».

Принципиальной новизны тут не было. Да и Бухарин уже покаялся. Однако нэповского идеолога вновь объявили лидером «правых уклонистов».

Теперь это непосредственно соотносилось с литературным процессом. Готовилась новая резолюция «О политике партии в области художественной литературы».

Прежнюю резолюцию, стараниями Бухарина принятую в 1925 году, рапповцы признали устаревшей. Там не предусматривалась монополизация ими власти. Сама идея монополии была отвергнута. Декларировалась необходимость единения всех литературных группировок, «тесного товарищеского сотрудничества»[91].

Новая резолюция должна была утвердить и узаконить первенство рапповцев, отдать под их контроль всю печать. Цель – создание единого Союза советских писателей. Что и означало бы окончание в литературе периода «бухаринского либерализма».

Вот эту концепцию литературного процесса надлежало обосновать посредством соответствующей пропагандистской кампании. Планировался некий аналог «шахтинского дела» – в литературе. Объекты нападения выбирались заранее.

Первый – по старшинству – Е. И. Замятин, добившийся известности еще в досоветскую эпоху. Он и раньше был объектом рапповских нападок.

Замятин стал большевиком еще в 1905 году, прошел тюрьму, ссылку, и, хотя политическую деятельность он вскоре прекратил, связи остались. Ироническое отношение к литературной политике Замятин не скрывал. Его не раз арестовывали чекисты, выручали же давние товарищи, сделавшие функционерскую карьеру[92].

Второй – Б. А. Пильняк. Тоже многократно бранимый рапповскими критиками. Ему особенно доставалось за дружбу с Воронским[93].