Так выстроен ряд символов. В нем и вышеупомянутая бендеровская шутка, и его же «капитанка», балагановские штаны «с матросским клапаном», и командорский титул, и упоминание о «военном корабле», а все это предсказуемо ассоциируется с упраздненным флотским чином: «капитан-командор».

Завершено же комплектование экипажа по дороге, когда бендеровская группа пополняется спасавшимся от расправы Паниковским. Так летом 1930 года в погоню за богатством отправляются три профессиональных мошенника и раскаявшийся вор-рецидивист.

Подчеркнем: в 1930 году автопробеги далеко не так часты, как раньше, когда Ильф и Петров задумали роман «Великий комбинатор». Соавторы были вынуждены следовать прежней схеме – в основном.

Сходство значительно. Однако специфика построения сюжета «Золотого теленка» заключается не только в том, что первый роман дилогии «расчислен по календарю», а на уровне второго хронологическая точность лишь имитируется.

Ко всему прочему, в «Двенадцати стульях» Бендер явно сильнее конкурента – Федора Вострикова. Зато в новом романе у великого комбинатора достойный противник. Это «подпольный миллионер» Корейко.

Его характеристика специфична. Она, с одной стороны, обусловлена влиянием периодики. А с другой, соответственно, намерениями авторов романа.

В силу контекста недавних процессов – «Шахтинского» и «Промпартии» – деятельность «подпольного миллионера» должна была бы ассоциироваться с «вредительством». Как отмечает М. С. Вайскопф, даже на уровне исследований фольклористов общественный кошмар, навязанный газетами и журналами, персонифицируется в узнаваемой фигуре «вредителя»[182].

Но Ильф и Петров решали другую задачу. Подчеркнем еще раз: антагонист великого комбинатора – не «вредитель», а попросту казнокрад. Он вовсе не идейный борец с режимом. Корейко не ставит своей целью нанесение ущерба советской экономике. О том в романе и речи нет. Как раз тут соавторы уклонились от выполнения «социального заказа».

Можно сказать, что выбор такого антагониста – свидетельство порядочности и литературного такта соавторов. Ильф и Петров использовали конъюнктуру, но конформистский азарт был им чужд.

Немаловажную роль сыграло и то, что «подпольный миллионер» – как персонаж – был задуман до начала масштабных «вредительских» процессов. Еще не началось и тотальное преследование бухаринских сторонников.

Кстати, соавторы, подробно характеризуя аферы «подпольного миллионера», использовали соответствующие печатные материалы. Прежде всего – упомянутую выше книгу Юрия Ларина «Частный капитал в СССР».