Конечно же, очень простая идея — что может быть проще этого диалектического выверта, этого парадокса, что человек — есть граница самого себя!? Но вот что забавно: ведь известно, что идея, запавшая в душу человека, при благоприятных условиях может оформить его по своему образу и подобию. Я вовсе не говорю, что эта идея (о границе) принадлежит мне — идеи летают в воздухе, — но будучи богом Гермесом, я могу смело утверждать, что это моя идея, идея герметичности.

Так вот, я говорю, что, попав в человека, идея может его никак не коснуться, а может сделать с ним кое-что, если человек приходится ей по вкусу. И вот что она сделала с Марлинским (перечтите еще разок его манифест) — полная заторможенность на границе поступка, полная обездвиженность, полное «ничего не случилось». Ведь что такое его «ничего не случилось»? — топтание на месте, невозможность выбрать, хотение и нехотение быть самим собой. Ведь я только сейчас, когда Томочка поставила рядом «ничего не случилось» и «хочет — не хочет», — только сейчас я узнал в его манифестах, в его ублюдочном поведении свою в общем–то абстрактную старую идею: «человек хочет и, одновременно, не хочет быть собой, ибо он живет на границе себя самого». Марли превратился в эту границу, границу ничто. Сукин сын!

Но Томочка? Лика? — ведь совсем недавно, когда я уничтожил Лику Смирнову, я подумал о ней то же самое: что она и хочет и не хочет быть собой. Интересно!

— Слушай, Томочка, а откуда у тебя такие мысли?

— Я всегда так думала.

— Ну уж всегда. Ведь ты же знаешь, что мысли просто так, ни с того, ни с сего, не приходят, — начал читать я ей лекцию. — Чтобы мысль оформилась и укрепилась, надо найти ей какой–то упор, надо с кем–то поговорить, для того, чтобы самому понять ее как следует — вот так отчетливо, как ты понимаешь то, что сказала о Сидорове. Ты меня поняла? — надо услышать свою мысль от кого–то другого, чтобы осознать ее. Наверное, это твоя мысль — я не об этом говорю, — я говорю, что ее надо кому–то навязать: чтобы увидеть ее со стороны. Как тебе это объяснить!! Человек может неосознанно выполнять мысль, не зная ее, — он будет совершать разные поступки, но во всех — будет одна и та же подкладка, будет проглядывать одна и та же (вот эта) мысль. Но можно и осознать ее, выразить словами, как это сейчас сделала ты, и тогда человек освободится от нее, не будет ее повторять. Впрочем, может, и будет, но это не важно. Так вспомни, я прошу, с кем ты обсуждала это?

Я не сомневался в ответе.

— С Марлинским, — ответила Томочка.

— А с Ликой?