Думаю, на согласие Ингвар и не рассчитывал.

А я была близка к отчаянию.

Совсем недавно, в своей девичьей жизни, я любила Эльгу больше всех на свете. И она, я думаю, любила меня.

Прошло так мало времени, и вот наши судьбы пересеклись таким ужасным образом!

Мне все казалось, что ради нашей с ней любви должен быть какой-то выход. Но я не находила этого выхода и чувствовала себя загнанной в темный угол.

И на следующее утро дружины вышли в поле.

Дивислав не спал, всю ночь бродил по боевому ходу вдоль стены. Дозорные стояли, но я знаю, что людям было приятно в эту тревожную пору видеть князя рядом.

Раз я тоже вышла к нему.

На лугу между нами и рекой виднелись костры ополчения: там ночевали те, кому не хватило места под крышей.

Осенняя ночь была прохладна, но земля, накопившая за лето столько солнечного тепла, еще отдавала его: осенью спать на земле куда лучше, чем весной.

Я знала: завтра кто-то ляжет наземь, чтобы заснуть навеки… и многие… и те, кого я успела узнать, с кем почти сжилась…

Муж велел мне идти домой, но я не могла уснуть до самого рассвета и сидела возле маленьких, отгоняя пугающие образы завтрашнего дня.

Держана так кашляла, что, казалось, у нее вот-вот сердце выскочит.

А ночь была так непроглядно темна, как бывает только осенью…

Мне сейчас кажется, что это была самая долгая и томительная ночь моей жизни. Мне было не страшно, как у Буры-бабы, но тоскливо до изнеможения. Вокруг меня были люди, их было даже больше обычного, но мне казалось, что я одна в дремучем лесу.

Не в силах дождаться рассвета, я еще с ночи подняла челядинок. Печи были слишком малы, и мы варили кашу в самых больших обчинных котлах на кострах. От их света люди стали просыпаться, и когда вышел Дивислав, уже все было готово и ратники по очереди подходили ко мне с мисками. Он тоже подошел, но покачал головой, когда я предложила ему каши. Он только обнял меня, прижался лицом к моему убрусу и отошел.

Что-то сказал при этом, но я не разобрала…

Я бегло оглянулась на него: в шлеме и кольчуге, с рейнским мечом у пояса он стал каким-то чужим, я с трудом его узнавала.

Сердце защемило от этого ощущения чуждости…