Алдан тогда спасся тем, что начал громко петь. И это помогло.

Соколина перевела дух, потом набрала воздуха и запела:

Пение это походило скорее на крик, и то первые слова давались с трудом, будто камень лежал на груди. Прерывисто исполняемая свадебная песня дико звучала среди унылого безлюдья, но девушка упрямо продолжала петь, понимая: каждое слово – это ее шаг прочь от бездны.

– с бредовой удалью выводила она. И стало полегче: слова вылетали уже свободнее, даже ноги вроде полегчали. Она огляделась с вызовом: появись сейчас Дивий Дед – огрею шестом!

Но вот тоска отступила. Соколина умолкла и двинулась дальше, стараясь дышать ровнее.

Она все шла и шла, а вокруг тянулись все те же виды. Раз или два земля становилась потверже, давая возможность сесть и отдохнуть. Один раз она перекусила вареным бобровым окорочком, который Ута завернула ей в вялые листья. Хотелось пить, но пить из болота она боялась. Скорее бы уж какую проточную воду найти.

Она миновала пару перелесков, но за ними снова тянулись унылые влажные поляны с блестящей между кочек стылой водой. Незнакомая местность Соколину не смущала: она ведь ничего здесь не знала. Найти бы ручей или речку, а там вдоль течения можно пройти к Тетереву. Солнце все не показывалось, но Соколина надеялась, что держит путь к юго-западу.

В очередном ельнике она устроилась отдохнуть более основательно. Здесь была большая яма с прозрачной водой, видимо дождевой, и оттуда Соколина попила, больше не в силах терпеть. Кругом алели россыпи спелой брусники; Соколина уже видеть ее не могла, но заставила себя съесть пару горстей. Потом полежала немного на сухом мху и нечаянно заснула. Проснулась в испуге, от ощущения, будто рядом кто-то есть, но никого не увидела. Сколько времени спала – непонятно. Но ясно было: хватит прохлаждаться.

Она снова привязала проклятые снегоступы и тронулась в дальнейший путь. Покидать ельник было жаль, как родной дом.

* * *

От Коростеня Ингвар с частью своих людей ушел ввверх по Ужу. Как я поняла, вторая половина дружины шла с Хаконом по Тетереву. Имея больше людей, чем обычно требовалось для обхода Деревляни, киевский князь решил пройти обе наши главные реки сразу, а не как делал Свенгельд – по кольцу, на что у него уходило ползимы.

Без Ингвара у нас в Коростене снова пошли чередой советы и разговоры. Негромкие – ведь Мистина сидел в Свинель-городце, и все понимали: Ингвар оставил его присматривать за нами. Все вышло почти так, как наши и хотели: в прежнем гнездовье Свенгельда обосновался Мистина со своей дружиной. Но это был не наш человек, а человек Ингвара.