Закон действительно был суров, и прево действовал в соответствии с ним самым суровым образом. Именно тогда, впервые в царствование, осуждённым отрезали уши, а изменников, зашив в мешки, утопили. На мешках были нашиты лоскуты с надписью: «Да свершится королевское правосудие!» Около двадцати печальных «посылок» поплыли вниз по реке Ведь — такие крохотные на широкой водной глади, в то же время такие зловещие! Люди молча взирали на них. С тех пор волнений больше не было, и налог на соль выплачивали исправно. Людовик рассматривал свои действия как безличное возмездие. Они и вправду были таковыми по закону. Но вера короля в благоразумие простого люда была поколеблена. Раз они сами не в состоянии о себе позаботиться, он будет думать о них. Он — помазанник Божий, и совесть его спокойна. Лучше казнить двадцать вожаков взбунтовавшейся черни, чем поставить под угрозу благосостояние тысячи мирных торговцев, не говоря уже об опасности, которую представляли сто тысяч бургундцев для государства.

Воодушевлённый успехом энергичных мер, принятых в Реймсе, и неизменно памятуя о Сомме, Людовик распространил соляной налог на всю Францию. Однако вырученные на этом деньги нельзя было тотчас использовать для решения стратегически важной задачи выкупа городов. Граф Шарль де Мелюн, великий магистр Франции с безвольным подбородком, сообщил неприятную весть. В последние годы своего правления король Карл распоряжался казной, игнорируя трезвые советы Жака Кера и Ксенкуаня, и задолжал французской армии. Жалование солдатам следовало выплатить немедленно, в противном случае — Людовик вполне отдавал себе в этом отчёт — можно оказаться перед лицом предательства, возможно, даже бунта, подобного тому, который подняли жители Реймса. После того как из огромных поступлений в казну, которые обеспечивали новые налоги, вычли задержанную плату воинам, в нынешнем году о выкупе Соммы не могло быть и речи.

Косвенным образом восстание в Реймсе подтолкнуло Людовика к освобождению де Брезе и де Шабанна, ибо он вовсе не желал одновременно оказаться на ножах и с аристократией, и с простолюдинами. Де Шабанна король восстановил в правах, хоть никогда его и не любил, — тот был способным военачальником.

Для де Брезе же Людовик придумал остроумное наказание.

— Остров Джерси, прелестный уголок посреди Ла-Манша, нуждается в губернаторе, обладающем вашими талантами, — заявил он. — Правда, он принадлежит Англии, но англичанам теперь не до него. Идите и завоюйте Джерси для Франции, и знайте, что моё благорасположение пребудет с вами.