— Да, ваше величество.

— Если она отойдёт, притворщик продолжит лечение в одной из моих тюрем.

Толпы и толпы золотушных, нищих, яростно атаковавших ступени собора, жаждали прикосновения короля и ещё больше медного гроша, которым оно неизменно подкреплялось — тысячи женщин, мужчин и, увы, детей.

— Хорошо, — безропотно согласился Людовик, — я дотронусь до всех.

Однако он приказал своим телохранителям собрать детей в отдельную группу и поручить прево Реймса хорошенько расспросить их: есть ли у них родители, и если есть, то отчего же они просят милостыню на улицах, и почему их родители не занимаются каким-нибудь честным ремеслом. Многих из этих испуганных маленьких беспризорников в тот день впервые в их жизни отмыли дочиста; многие бездельники поняли, что в царствование Людовика XI невыгодно станет посылать детей клянчить подаяние. Многие из этих несчастных, однако, в самом деле были сиротами — прево получил приказ отправлять таких к архиепископу, который в тот час как раз отдыхал после всех забот и волнений, связанных с коронацией. Так прево и архиепископ первыми в королевстве воочию убедились, что Людовик никому и никогда не даёт ни минуты отдыха.

— Боюсь, что в следующем году, когда я буду касаться золотушных, — говорил Людовик, — мне придётся раздавать им более мелкие монеты. Золотуха слишком распространена в моём добром народе.

Между тем бургундское воинство всё ещё оставалось в Реймсе, и это сильно тревожило Людовика. Он послал за конюшим графа Карла.

— Должен ли я называть вас Людвигом Люксембургским или же вашим французским именем и титулом — то есть графом Луи де Сен-Полем? — спросил король любезно.

— Тем именем и титулом, что мне всего дороже, ибо оба они принадлежат вам.

У него язык змеи, подумал король, однако вслух сказал:

— Благодарю вас, господин де Сен-Поль. Не могли бы вы сообщить мне, как долго я ещё буду иметь удовольствие оказывать гостеприимство моему доброму дядюшке и его ста тысячам бургундцев? Мне не совсем удобно спрашивать об этом его самого, я боюсь, что он может неверно истолковать мои слова, что же касается графа Карла, то ему, как я понимаю, случилось подхватить сильную простуду.

Сен-Поль обещал, что попробует выяснить. Людовик надел на его палец бриллиантовый перстень.

— Выясняйте осторожно, — предупредил он, — и не говорите, что вопрос исходит от меня.

Чуть позднее депутация гильдии мясников Реймса обратилась с просьбой об аудиенции; и почтенные буржуа были поражены, когда их приняли в тот же вечер. Бургундцы съели и выпили всё, что можно было съесть и выпить во всей округе, жаловались они, и за всё это время не заплатили ни су — ни за мясо, ни за дичь, ни за пироги, ни за соль...