— Я думаю, Дубровский стал для Лакана настоящей идеей фикс. Ему не давала покоя быстрота результатов Дубровского, и он стал все больше и больше сокращать время собственных сеансов. Кончилось тем, что минут через пять, едва пациент успевал начать свою исповедь, Лакан его прерывал и говорил: «Сеанс окончен».
— Но это безумие какое-то…
— И это еще не все. Он до такой степени завидовал Дубровскому, что начал поднимать свои тарифы до заоблачных высот. Всего за несколько минут он запрашивал пятьсот франков: сумму, даже по тем временам фантастическую. Один из его пациентов запротестовал. Так он вырвал у него из рук портмоне, чтобы отсчитать свой гонорар. Да, мой Жако действительно съехал с катушек.
Я тоже отпил глоток шампанского, наслаждаясь его нежным ароматом. На другой стороне площади стояла церковь Сен-Жермен-де-Пре. В этот вечер, освещенная все еще жарким августовским солнцем, она смотрелась прекрасной, как никогда.
— Самым печальным в этой истории было то, что если Лакан просто игнорировал Дубровского, то все вокруг о нем очень быстро позабыли.
— О Дубровском? Но почему? У него же были прекрасные результаты!
— Сразу видно, что вы американец, если задаете такой вопрос. Вам, американцам, важен результат. А мы, французы, гораздо больше ценим интеллект, а результат для нас — что-то вроде аксессуара…
Она порылась в своей сумочке из розовой крокодиловой кожи и извлекла оттуда книжечку карманного формата.
— Держите, это я принесла вам. Открывайте наугад и читайте любой пассаж.
Я взял книжку, подписанную Жаком Лаканом, и открыл на самой середине.
Характеризуя структуру сюжета филиальных интерпретаторов посредством аффективной недостаточности, проявляющейся в частой неправомерности сюжета и ментальной формации по типу благородного романа, что считается нормальным проявлением в возрасте от восьми до тринадцати лет, авторы объединяют выдумки, возникающие в более позднем возрасте…