Собрание кончилось поздно, и все потянулись обедать. Все, кроме меня. Я вернулся в кабинет и дождался, пока на этаже никого не останется. Потом взял с верхней полки досье, вытащил из-под отказных резюме два листка бумаги и засунул их в карман рубашки.

Выйдя в коридор, я огляделся и прислушался. Все было спокойно. На верхней площадке лестницы я снова подождал. Никого. Я бесшумно сбежал по лестнице на первый этаж и еще раз остановился у выхода. Тишина. Во мне зашевелился страх. С бьющимся сердцем я подошел к двери помещения, где стоял факс, и вошел. Достав из кармана листки, я осторожно разместил их между направляющими аппарата: не дай бог, застрянут… Последний взгляд в коридор. Никого. Я открыл записную книжку и набрал первый номер. Пальцы дрожали. Аппарат пищал при каждом нажатии кнопки, и этот звук казался мне оглушительным. Наконец я нажал Start, и машина отправила первый факс.

Мне понадобилось минут двадцать, чтобы разослать факсы со сведениями о фальшивых вакансиях «Дюнкер Консалтинг» во все редакции. Во все, кроме «Эко».

46

46

В тот вечер Игорь Дубровский был один в своей огромной гостиной с мягким освещением, подобранным так, чтобы создавать обволакивающую атмосферу. Он сидел за фортепиано, и звуки сонаты Рахманинова под его сильными и властными пальцами слетали с клавиш, и чистый звук «Стейнвея» заполнял пространство.

За его спиной кто-то рывком открыл дверь. Не прерывая игры, он быстро взглянул через плечо. Ага, Катрин. Врываться таким образом было не в ее привычках.

— Влади оказался прав! — бросила она в явном возбуждении.

Игорь снял руки с клавиатуры, но последний аккорд остался вибрировать, задержанный правой педалью[13].

— Влади, — продолжала она, — утверждает, что Алан готовится к тому, чтобы представить свою кандидатуру в качестве президента «Дюнкер Консалтинг» на ближайшей генеральной ассамблее!

Игорь сглотнул. Он ожидал чего угодно, но не этого.

Он снял ногу с педали, и звук аккорда медленно растаял. Воцарилась гнетущая тишина. Катрин, обычно спокойная, сейчас говорила взволнованно, на ходу меряя шагами гостиную.

— Похоже, он записался на курсы красноречия. Но только на одно занятие. И вот уже три недели, как он встречается с какими-то непонятными людьми, видимо агитируя за себя голосовать. Он на пути к грандиозному провалу, и это будет катастрофа!

Игорь повернулся к ней, глубоко взволнованный.

— Это верно, — пробормотал он.

— Но это же его погубит! Ты понимаешь? Для него нет ничего хуже, чем публичное унижение. Он окажется в ужасном положении. А потом его просто сотрут в порошок. Весь прогресс пойдет насмарку, и он станет еще более уязвим, чем был…