— Ну а если ты ему просто скажешь, что понимаешь чрезмерную трудность задания и чтобы он остановился…

— Ни в коем случае! Это будет хуже всего. Это будет означать, что я, его наставник, не верю в его способности. Это будет сокрушительный удар по его достоинству. Не говоря уже о том, что это надолго продлит его зависимость, которую я, напротив, хочу оборвать!

— Хорошо, но надо же что-нибудь придумать! Нельзя же так вот взять и отправить его на гильотину! Если уж изменить ход событий невозможно, то нужно что-то сделать, чтобы поражение не сразило его наповал. Любой ценой избавить его от публичного унижения. Пусть у него останется хотя бы иллюзия, пусть он не ощутит себя ничтожеством, хуже всех, пусть…

— У меня нет мыслей на этот счет. Я выхода не вижу. Оставь меня одного, пожалуйста…

Катрин сдержалась, никак не отреагировав на его слова, молча поднялась и пошла к выходу. Ее шаги гулко раздавались в холле, потом все тише, потом совсем затихли.

Опять наступила давящая тишина. Игорь остался один на один со своей крупнейшей, непростительной педагогической ошибкой, которая может иметь очень тяжелые последствия.

Он медленно положил руки на клавиши, и соната Рахманинова снова заметалась в своих мучительных грезах.

47

47

Выходя в то утро из дома, я заметил внизу у лестницы силуэт мадам Бланшар. Она что-то протягивала Этьену. По форме предмета я догадался, что это такое же пирожное, какое она прислала мне. Вид у Этьена был до крайности удивленный.

Я быстро перешел улицу: на той стороне стоял газетный киоск. У меня внутри все сжалось от дурного предчувствия.

Из булочной вкусно пахло свежими багетами и горячими шоколадными хлебцами.

Купив по экземпляру всех газет, я устроился на террасе соседнего кафе. Я открыл «Фигаро» и зашуршал страницами, пока не добрался до раздела «Экономика». Глаза мои перебегали от заголовка к заголовку, а сердце бешено колотилось. Волнение нарастало, а ничего интересного для меня на темных от типографской краски страницах не было, и шансы мои резко уменьшались. Вдруг я затаил дыхание.

«Подозрение: возможные махинации в „Дюнкер Консалтинг“».

Далее следовали несколько строк разъяснений по поводу затронутой темы, написанные в довольно нейтральном тоне.

— Чем могу служить? — раздался у меня над ухом неприветливый голос официанта, усача с невыразительным лицом.

— У вас есть шоколадные хлебцы?

— Нет, круассаны и тартинки с маслом, — ответил он, не глядя на меня.

— Тогда два круассана и кофе, пожалуйста.

Он ушел, ничего не ответив.