22

22

Мадлен Маркюзо вернулась в Париж уже в понедельник — она терпеть не могла Овернь. Дети не захотели продолжить семейное дело, управляться с «Бальто» в одиночку ей было не под силу, и она решила продать заведение троюродному племяннику. Мадлен представила нам Патрика Бонне как нового хозяина бистро. Тридцатилетний ресторатор был полон грандиозных планов: он собирался расширить террасу, продлить часы обслуживания и вообще сделать заведение более шикарным. Патрик объявил, что сделает косметический ремонт, не тронет столы для настольного футбола, но заменит оба электрических бильярда на новые. Он проставился, и мы выпили за упокой души Альбера. Было решено, что Мадлен поможет Патрику освоиться, а в октябре откроет ресторанчик в Левалуа, поближе к дому дочери.

* * *

Я ждал своей очереди сыграть партию в футбол, когда пришел Саша. Я трижды навещал его, пока он болел, приносил продукты и сигареты. Саша осунулся, глаза запали, он как минимум две недели не брился.

— Зачем вы встали? Вам еще рано выходить на улицу, иначе никогда не поправитесь.

— У меня кончились сигареты.

— Вы должны бросить курить, вам это вредно.

— Вы милый мальчик, Мишель, хоть и зануда.

Саша купил две пачки «Голуаз» и вернулся. Мадлен, готовившая в кухне блюдо дня, увидела его, вышла, они расцеловались и обнялись.

— Простите, что не заглянул раньше, Мадлен, я слегка приболел.

— Ничего страшного, я все понимаю. У вас и впрямь усталый вид.

— Я хотел принести вам свои соболезнования. Уход Альбера потряс меня — вы ведь знаете, как я любил и уважал вашего мужа.

— Он тоже очень вас ценил.

— Альбер был настоящим другом. И хорошим человеком. Его смерть — ужасная потеря.

— Я чувствую себя виноватой. Альбер был слишком грузным, но на диету садиться не хотел, а я не сумела настоять.

— Не терзайте себя, Мадлен. Альбер был счастлив.

Неожиданно за нашими спинами раздался крик:

— Какого хрена ты тут делаешь?

Мы обернулись и увидели красного от злости Игоря.