В полукилометре от самоназваного госпиталя, между пустым Мицубиси Паджеро и такой же пустой Ладой Приора горбоносый визит-профессор наступил в темноте на папку «Узнаваемость бренда: позитивное влияние на продажи». Потерял равновесие, снова ушиб колено и, скорее всего, упал бы, но его подхватил молодой полицейский и упасть ему не позволил.

Где-то шагах в тридцати от них седая владелица желтого Ситроена высунула голову в чернильную тьму, как в открытый космос, и позвала:

— Чарлик! Чарлик, детка! Говорила же, надо было на поводок, — сказала она потом, оборачиваясь к мужу, однако внутри Ситроена была та же самая чернильная тьма.

Муж попробовал взять ее за руку, но промахнулся и руки не нашел.

— У вас есть же фонарик? — спросил профессор у лейтенанта. — Вам должны выдавать.

— Да конечно, — отвечал тот. — Ага. И айфоны еще. И реактивные ранцы.

— Чарлик! — снова раздалось спереди, громче. — Чаааарлиииик! — И лейтенант узнал голос. Вот теперь они его выпустили, подумал он, вот теперь. Ну охуеть.

— Ну охуеть, — сказала девушка в алом кабриолете (уже не голая, в платье) и задрала голову к невидимому потолку и погасшим лампам. Только, в отличие от хозяйки Чарлика, ее никто не услышал.

Точно так же черно и безлюдно было теперь возле Майбаха, откуда унесли не только раненых, но и мертвых. А вернее, почти безлюдно, потому что у запертой двери в стене сидели на полу последние двое: мужчина и женщина из Тойоты, которые за передвижным госпиталем не пошли. Она — с краденым из микроавтобуса ломиком, он — с тетрадкой, исписанной школьным почерком своей дочери. Сказать им другу другу было нечего, и они не говорили.

Легонько цокая когтями, в проходе между машинами возник рыжий ирландский сеттер, уже два часа абсолютно свободный. Почуял людей и остановился, не решаясь приблизиться. Женщина из Тойоты услышала, как он дышит, и сжала покрепче свой краденый ломик. Мужчина щелкнул зажигалкой, как если бы собирался поджечь тетрадку, но вместо этого встал и поднял зажигалку над головой. Неровный круг света поднялся с ним, лизнул запачканную стену и замер, дрожа, у потолочного вентилятора. Лопасти не двигались.

— Отключилось, да? — испуганным шепотом спросила женщина в майке с Гомером Симпсоном. — Всё, да? Насовсем, да?..

Где-то рядом заплакали, но тоже как будто шепотом. И вообще было очень тихо, как если бы вместе с лампами выключился и звук.

Насовсем, да, подумал стоматолог и неожиданно успокоился.

— Дорогая моя, — сказал он в темноту, — будьте любезны. Давайте мы сейчас встанем с вами тихонечко. Там две коробочки, надо взять и не рассыпать...