— Господи, ну наконец-то! — сказал один сияющий человек и засмеялся.

— Что ж вы так долго? — с мягким упреком спросил другой.

Ответить владелец УАЗа не смог — он дышал. В голове у него гудело, а льющийся из проема свет ослепил его так же, как до этого темнота и нехватка кислорода. Пришлось прищуриться; он так и сделал. А потом зарычал, просунул между прутьев решетки грязную руку и попытался на ощупь схватить то ли первого сияющего человека, то ли второго.

Чистые люди ахнули и подались назад.

— По...стойте, — сказал инженер из Тойоты, который себя не видел, но знал, что и он такой же грязный и страшный, такой же точно. — Пожалуйста. ***

— …Вы не волнуйтесь, за тросом уже пошли, сейчас принесут, — сказал человек, тот, который сказал «наконец-то». Он больше не сиял, не смеялся, а опустился на корточки возле решетки и слушал инженера серьезно, и белых одежд на нем тоже не было никаких. Самые обычные шорты, футболка поло, светлые волосы. Был он совсем молодой, лет тридцати, немного похожий на лейтенанта.

— Надо машины еще. Отодвинуть, — хрипло сказал инженер, который сидел на полу и кричать не хотел, запретил себе. А если честно — не мог, как и подняться на ноги. — Все чтоб. Отъехали. Места не хватит.

Может, и стоило крикнуть — сейчас, надо быстро, бегом, ну что вы копаетесь, блядь, чего ты уселся.

— Да-да, не волнуйтесь, — повторил его молодой собеседник. — Трос есть, машины сейчас отгоним. Послушайте, — сказал он, — а хотите арбуз? Ну ждем пока все равно, принести вам? У нас тут, представляете, восемнадцать тонн, целый грузовик.

Он правда похож был на лейтенанта, славный, с хорошей улыбкой. Однако владельцу УАЗа опять захотелось просунуть руку сквозь прутья и эту улыбку стереть. Мешал ему только инженер из Тойоты, который смотрел на него, хоть ничего и не говорил больше, просто смотрел, но очень как будто громко. Пока человек на той стороне решетки рассказывал про арбузы и как они, если честно, уже надоели, ну сутки подряд, представляете, ели одни арбузы, — им надо было еще добежать назад, одному из них точно. Сказать бригадиру, что можно оставить пост и ружья оставить — главное, ружья, сюда нельзя с ружьями. Найти свои семьи. И как-то без слов надо было про все это договориться, чтоб славные люди не передумали.

— А вот нам и трос принесли как раз, — сказал молодой человек и встал. — Аркадий Львович, — позвал он кого-то. — Вашей будем, наверное, дергать, вы не против?

Невидимый Аркадий Львович ответил что-то, владельцу УАЗа было не слышно. В ушах у него неприятно стучало сердце.