Хотя, если честно, перемены начались раньше, еще до того, как Салли достался дом. Это же Питер поставил на ту выигравшую тройку. До приезда сына дела у Салли более-менее шли своим чередом. Иными словами, скверно. Вообще-то у него была в самом разгаре одна из тех будоражащих глупых полос, которые отмечали почти всю его взрослую жизнь. Увенчалась эта полоса прямым ударом справа точно по носу тогда еще патрульного Реймера, отчего тот рухнул, точно мешок с картошкой, прямо посреди Главной улицы, а Салли загремел в кутузку. И почти все праздники провел за решеткой. А пока он сидел, трифекта, на которую он ставил вот уже много лет, – Карл Робак окрестил ее “тройкой тупости” – наконец победила. Упустить выигрыш для Салли было бы в порядке вещей, но Питер, согласно пьяным наставлениям отца, продолжал делать ставки в букмекерской конторе, так что на свободе Салли ждал выигрыш. Не бог весть какое богатство, однако вполне достаточно, чтобы оттащить его от края финансовой пропасти, у которого Салли стоял сколько себя помнил, – словом, произошло лучшее, на что он имел право надеяться. Но месяц спустя его тройка выиграла снова, еще больше, и в шестьдесят один год Салли сделал кое-что настолько для себя несвойственное, что порою даже гадал, не последует ли за этим катастрофическое возмездие, – он открыл сберегательный счет. Ведь теперь у него есть внук (вообще-то трое, но двое других жили с матерью, бывшей женой Питера, в Западной Виргинии), и однажды Уиллу понадобятся деньги на колледж. В обучение Питера Салли не вложил ни пенни, и меньшее, что он теперь мог сделать, – помочь деньгами его сыну.

Но и после второго неожиданного выигрыша Салли упрямо цеплялся за убеждение, что вновь обретенной удачи надолго не хватит. Ведь глупые его полосы всегда приходили с точностью европейских поездов. Того и гляди на горизонте замаячит следующая, и Салли вновь попадет в переплет, окажется на мели, не у дел и без перспектив – его нормальное состояние. Но нет. В том же году скончалась его хозяйка и оставила ему дом.

Однако и этим не кончилось. Последний счастливый случай – по крайней мере, Салли надеялся, что он окажется последним, – выбил его из колеи куда сильнее, чем все прошлые вместе взятые, потому что первоисточником его послужил Большой Джим Салливан, давно умерший отец Салли, пьяница и мучитель. Их фамильный дом на Баудон-стрит, с которым было связано столько болезненных воспоминаний, с годами пришел в запустение – Салли намеренно не занимался им, чтобы в последний раз насолить старику, – и городским властям ничего не оставалось, кроме как снести развалюху; Салли полагал, что на этом всё. О поросшем бурьяном участке в половину акра, на котором стоял дом, он не задумывался вообще, рассудив, что земля, расположенная столь неудачно, почти ничего не стоит. Но Гас Мойнихан, баллотируясь в мэры города, помимо прочего, пообещал проложить велодорожку через весь Бат и просторный парк “Сан-Суси”, на другом конце которого она сомкнется с такой же велодорожкой Шуйлер-Спрингс, чтобы связать невезучий Норт-Бат с исторически более удачливым соседом. Предложенный маршрут – единственный подходящий – пролегал прямиком по принадлежавшему Салли участку, власти планировали привести его в божеский вид, установить мраморный фонтан и расставить скамейки. Догадавшись, что Салли не рвется продавать землю (но не догадываясь почему), мэр, чтобы подсластить пилюлю, пообещал устроить Руба Сквирза на постоянную работу – смотрителем на Хиллдейле. Но и этот посул ни к чему не привел, и тогда мэр предложил отменить все штрафы Салли за неправильную парковку, они копились годами и теперь тянули на небольшую строку расходов в ежегодном бюджете их городка.