Он расплатился кредиткой? – уточнил Реймер, и Карен ответила: нет, как ни странно, наличными. Сейчас за покупки больше десяти долларов народ чаще платит кредитной или дебетовой картой. Но еще более странным, если вдуматься, Карен показалось то, как он загонял фургон в отсек автомойки. Она впервые такое видела. Как будто…

– Ясно, – перебил Реймер. Как будто не хотел, чтобы кто-то увидел передний бампер его машины. – Каким отсеком он воспользовался?

– Дальним, – ответила Карен.

Реймер мог бы и догадаться.

В стоке этого отсека Реймер нашел застрявший осколок толстого коричневого стекла – точь-в-точь как те, которые лежали у него в пакете с вещдоками, – а на дне мусорной корзины обнаружил осколки крупнее.

– Мэр по-прежнему хочет вас видеть, – сообщила по рации Кэрис, едва Реймер вернулся в машину.

– Скажите ему, что позже. Я занят.

– Сказала. А он ответил, что дело важное.

– Скажите ему, чтобы он шел куда подальше! – рявкнул Дуги.

Рация затрещала, но промолчала.

– Извините, – продолжал Реймер. Больше всего в непрошеных вмешательствах Дуги его тревожило то, что они казались ему естественными физиологическими позывами вроде икоты или раздражающего сухого кашля, который никак не проходит. – Прошу прощения. Это все недосып. Где он?

– На кладбище. Говорит, мертвые опять тронулись в путь. Вы понимаете, о чем он?

Реймер услышал только первую часть. Слово “кладбище” напомнило о чем-то таком, что не давало ему покоя с тех самых пор, как он оттуда уехал. Но что именно? Что-то связанное с пультом от гаража? Реймер попытался сосредоточиться, вытащить наружу то, что пряталось на задворках мозга, но сигнал был слишком слабый, и у Реймера лишь сильнее зашумело в ушах.

– Шеф? Вы тут?

– Извините, задумался.

– Так вы съездите туда? На кладбище?

– Потом.

– Шеф?

– Что, Кэрис?