Наконец Реймер уехал, но Карл по-прежнему стоял у окна и глазел на улицу. Он прекрасно понял, что именно произошло. Реймер подозревал, что сын Салли – любовник Бекки, и теперь осознал ошибку. Карл знал, кто виновник, и мог бы положить конец страданиям Реймера, но зачем лезть не в свое дело? Однако случившееся навело его на мысль, что, возможно, кто-нибудь из его знакомых так же наблюдает за его собственными ошибками, не обнаруживая себя и не стремясь помочь. Если бы всё в жизни было устроено так, это был бы удар ниже пояса. Если бы каждый из нас знал то, что другой отчаянно хочет узнать, но понятия не имел, как помочь себе самому.

В телевизоре Одри, убегая от Уолтера Маттау, влетела в театр и умудрилась пробраться в будку суфлера. Кэри Грант – он как был идиотом, так и остался – все же каким-то образом ухитрился войти в театр с другого входа, очутился под сценой и рассматривал снизу люки. Маттау с револьвером в руке шагает по сцене, сообщает Одри, что ее песенка спета – он знает, где она, так что лучше пусть вылезает, а Кэри следит за его перемещением по стуку шагов. На стене рычаги, которыми открывают люки. Но на какой нажать?

И в этот раз Тоби взяла трубку после первого же гудка.

– Я понял, чего хочу, – сообщил Карл.

– И чего же, Карлос?

– Быть как мой отец, – сказал он.

Старик всю жизнь был женат на его матери, после ее смерти не женился и, насколько Карл знал, даже не смотрел на других женщин. Он думал, что Тоби рассмеется, но она ответила:

– Да будет так.

Маттау – как всегда, странноватый и нервный тип – стоит прямо перед суфлерской будкой. Видны лишь большие перепуганные глаза Одри – Карл не видел глаз красивее. Он радовался, что ей не суждено погибнуть, что Кэри внизу, хоть и тупица тупицей, все-таки дотумкает, за какой рычаг дернуть. Карл все это уже знал, но тем не менее напряжение было нестерпимо.

Он опустил взгляд на свои трусы и поразился: ширинка оттопыривалась, как палатка на шесте.

Себе не в уме

Себе не в уме

Змеиная угроза миновала, и у Герта было людно – все кабинки заняты, вдоль барной стойки столпились в три ряда, двое барменов сбивались с ног. Но Реймер пришел как раз вовремя. Парочка, занимавшая самую темную кабинку у дальней стены, ту самую, в которую Реймеру и хотелось, подальше от суеты, орала друг на друга во всю глотку.

– Охренел здесь не только я! – разорялся мужчина. – Это ты охренела!

– Да вы оба охренели! – заорали от стойки, и разъяренной парочке ничего не оставалось, как только, на минуту сплотившись, рявкнуть в ответ в унисон: “Отвали!”